— Она твоя сестра, Райки, — осуждающе произнёс Анур.
— Я в курсе.
— Сестра-близнец, — отметил он.
— Спасибо, я заметила. И что с того?
— Нельзя же так. Да и столько лет прошло. Неужели ты всё ещё злишься на неё?
— Ладно, я соврала, — призналась Райки. — Мы виделись и даже беседовали. Она стала ещё более невыносимой, чем в детстве.
Райки и Эри были сёстрами-близнецами, удивительно непохожими друг на друга всем, кроме лица. Но даже этот признак они старались устранить, выбирая разную косметику, причёску. Райки предпочитала всё светлое и яркое, Эри всегда была мрачной и серой. Анур решил, что лучше не развивать эту тему, ему хотелось общаться, а не спорить.
— Значит, все, кроме Митраи, здесь?
— Выходит, что так. А что, соскучился по нашей сестрёнке-нимфоманке? — она заглянула ему в глаза. Он отметил, что глаза у неё почти такие же серые, с едва заметными голубыми прожилками, только больше напоминали пасмурное небо, нежели мрамор.
— На что это ты намекаешь?
— Да так. Только повзрослев, я поняла, что у неё явно не всё в порядке. Она совратила весь чёртов замок.
— Меня не совращала, — поспешил соврать этер.
— Да ну?
— Не особо мне её выходки были интересны, — прыснул Анур.
— Значит, ты у нас самый благовоспитанный высший тер в Плентии?
— Готов за себя ручаться, — принял вызов этер.
— Небось хранил обет безбрачия все девять лет? – с жадным интересом поинтересовалась Райки, окончательно нарушив его личное пространство и подойдя вплотную к нему.
– До брака точно не доходило, – с напускным флегматизмом ответил он.
— А что насчёт Вилиры? — ударила она, и Анур потерял линию обороны.
— Откуда ты знаешь?
— Я многое знаю, братик!
Он вздохнул.
— Тебя это действительно так волнует или ты пытаешься зачем-то смутить меня?
– А вот теперь ты зануда.
– Ах, вот как, – загорелся азартом Анур неожиданно для себя самого. – Ладно, пускай будет Вилира. Но в чём ты меня обвинишь?
— Я, может, порадоваться за тебя хотела. Ладно-ладно, – развела руками Райки. – Что-то я увлеклась. Просто ты не представляешь, насколько приятно иногда переключиться с вопросов о политике и власти к самым обычным плебейским вещам.
– Я только за. Ну ладно, а как твоя личная жизнь?
– Это секрет.
– Ах, вот оно как. Значит, и так можно было ответить?! – не на шутку разозлился этер. Райки лишь улыбнулась.
Пролетев все лестницы и повороты за считанные минуты и опять ничего не запомнив, Анур понял, что его привели в помещение, которое прежде он никогда не видел. Это напоминало оранжерею или, скорее даже, какую-то ферму с гидропонной системой, если присмотреться внимательнее.
– Что это? – только и спросил он. Кругом были технологии, совершенно не свойственные этому замку и его властителю. Разве мог отец держать такое в тайне? Или можно ли было держать это в тайне от него?
– Это чайная плантация! – гордо произнесла Райки. – Как тебе?
– Впечатляет, мягко говоря… Это твоих рук дело?
– Да-да, вот этих самых. И ещё многих талантливых ручонок, которые работали над ней в моё отсутствие.
– Подожди, ты приезжала в замок в эти годы?
– Не так часто, как хотелось бы, но приезжала.
Анур ощутил укол ревности, и Райки легко разгадала это по его лицу.
– Нет, братик, меня сюда никто не звал. И даже не встречал. Это была моя инициатива.
– Интересно, – серьёзно произнёс он, искренне оценив подход сестры к хобби. Должно быть, такое помещение сооружалось не меньше полугода, учитывая бедность замка на электрификацию и другие современные технологии. А уж как ей удалось убедить отца, он даже и представить не мог. – Отец знает про это место?
– Конечно. Он впечатлён.
– Серьёзно?! – опешил этер.
– Когда в его руки попало несколько сортов моего чая, он был вынужден согласиться, что затея того стоила.
– Но всё равно получается, что сначала он согласился на постройку, а потом попробовал чай, – рассудил Анур. – Как тебе удалось убедить его изначально?
– Мы заключили спор.
Спор с отцом. Что-то качественно новое для этого мира. Ануру всегда казалось, что проигрышем в споре с ним может быть потеря собственной жизни.
– И что было твоей ставкой?
– Если бы чай не понравился, он бы отправил меня на чайную плантацию в Дикане на три года, независимо от решения на Церемонии.
– Ты сейчас… серьёзно?
– Эта история длилась долго. Ещё когда ты не уехал, я мечтала об этом. Я говорила с ним десятки раз, спорила и ругалась, и он наказывал меня. Но ты же понимаешь, что он всегда ценил твёрдость намерений?
– Уж это я понимаю хорошо.
– Поэтому, когда он поставил такое условие, я, не думая, согласилась. И знаешь, – она улыбнулась, – в тот момент я впервые в жизни увидела его растерянным.