Следователь меня ничем не обрадовал — поймали исполнителя, пусть и высшей категории. У меня же укрепилось мнение, что тот «дедок» и был куратором всех нападений на меня. Возможно, сам принимал участие академии. И, разумеется, что никакой он не старик, а это очень искусная маска.
Сегодня в академии выходной, а у меня по плану трехчасовая учеба. Если точнее, то сдача пройденного материала. Это те зачеты, которые можно сдавать обучающему искину. А вот на следующей неделе придется сдавать экзаменационной комиссии. Мне даже обещали пригласить рунных магов из кланов и родов.
— «Стас, пришло сообщение от ректора — он требует тебя к себе», — сообщила Тарна.
Я развернулся и направился к административному корпусу. Внезапно передо мной, словно из-под земли, появилась ор Ма́йнир. Я обогнул ее, но она схватила меня за руку. Я даже на автомате движение начал, чтобы вывернуть ей кисть, но остановился.
— Станислав, хочу попросить прощения у тебя за свою выходку в ресторане.
Вот извиняется вроде, но фальшь чувствуется настолько отчетливо, что едва сдержался, дабы не скривиться. Видать дома ей попало очень сильно, а актерских способностей, чтобы изобразить достоверность, недостаточно.
— Я не держу зла на пьяных людей, — ответил ей, хотя прекрасно знаю: «что у трезвого на уме, то у пьяного на языке».
Выдернул руку и направился дальше, размышляя создании рунной школы Земли. На этой неделе началась, так сказать, высшая школа, то есть законы и закономерности рун пятого ранга. И хочу сказать, что один закон был чрезвычайно важен и не совсем логичен в свете предыдущих знаний. Если раньше развитие рунического магического искусства можно назвать линейным, то этот закон был своеобразным скачком. И сейчас нам с Тарной предстояло перенести его на создаваемую теорию.
Отвлекся от обдумывания только подойдя к кабинету директора.
— Добрый день, ир То́рванс, — поздоровался с ректором. — Здравствуйте.
В кабинете сидела еще незнакомая мне аграфка. Я внимательно посмотрел на нее и даже постарался почувствовать ее чувства и эмоции, но там было полнейшее спокойствие. И, что самое удивительное, ни грамма презрения или высокомерия.
— Станислав, позволь представить тебе госпожу Явейн Чи́нтир, — женщина кивнула.
— Очень рад.
Я действительно был рад встретить хоть кого-то нормального из аграфов. Наверняка, их немало, но мне просто не везло раньше. Хотя принцесса оказалась, в принципе, нормальной, и вполне вписалась в мои некоторые размышления по поводу ее схожести с Надеждой Рюрикович.
— Я тоже рада.
И снова полная искренность, что вместе с ее сражением с демонами навело меня на разговор с адмиралом о прошлом ее народа и аграфов.
— Вам бы фамилия Ва́йнир подошла, — буркнул я.
Но она услышала и от нее полыхнуло настороженностью. «Неужели?», — мелькнула мысль.
— «Тарна, здесь есть подслушивающие устройства?».
Ответила она лишь спустя пару секунд, что для нее очень долго.
— «Нет. Сканирующий луч наткнулся на непроницаемое поле, вероятно, созданное аграфкой. Это не магия, а псионная техника».
Да, после изучения очередного материала стали доступные сканирующие руны. Они напоминали приемно-передаточные, которыми пользовались мы до этого и которые были в общем доступе, но были более продвинутыми. Так сказать, армейский вариант. Разумеется, я сразу заменил их в рунном компьютере.
Мне стало очень интересно, и я постарался увидеть отсекающее поле.
— Вы что-то ищете, молодой человек?
— Да вот хочу увидеть вашу технику, но пока не получается.
— Псионные техники невидимы, — она по-прежнему пребывала в напряжении.
— Раз нас никто не может подслушать… Ведь не может?
— Нет, — подтвердила она.
— Тогда могу сказать, что никому не скажу о вашем настоящем имени.
— Не понимаю о чем вы. Мое имя Явейн Чи́нтир.
— Чинтир, так Чинтир. Так что вы хотите от меня?
Женщина заколебалась, и связано это наверняка с тем, что я узнал ее настоящее имя. Еще после разговора с Асанией, я просмотрел в сети имеющуюся информацию и нигде не встретил даже намека на то, что кто-то из старой династии может остаться в живых. Да даже имя этого рода не упоминается нигде.
— Не нужно колебаться, я же дал обещание.
Аграфка расслабилась, если судить по тому, что настороженность ушла. Все же переживала она внутри очень сильно, если я почувствовал эту эмоцию.