— Я тот день что-то плохо помню….
Вокруг Одрика в потоке дождя переливалась зеркальная поверхность.
— А теперь прикажи ей отражать тех, кто смотрит на тебя. Вот так… Вот и молодец.
Дзинь и в поверхность висящего вокруг Одрика зеркала что-то вонзилось, и было отражено обратно.
— А — а — а! — раздался откуда-то с крыши перекрывающий раскат грома жуткий визг.
— А теперь прикрой спину или сам повернись, держи удар, вот так…. А вот уже и он… Молодцы! Вы уже друг друга понимаете.
Дзинь… Раздался страшный удар грома и за ним не было слышно, попал ли отраженный болт куда надо или нет.
Передо мной начинает клубиться черный туман, пара шагов и на меня льются потоки дождя. Пытаюсь понять где же я? Какой-то узкий и грязный переулок, высокие заборы… Куда? налево? или направо? Тут из черного тумана проявляется Мара.
— Туда! — И бежит направо по кривому переулку.
Резко тормозит. Перегораживая проход к Одрику, и спиной ко мне, стоят три наемника. Понятно, они перекрыли ему пути отступления…. А кто сказал, что нападать со спины не благородно? Вот сестры с этим категорически не согласны. Они уже у меня в руках и больше нет меня, есть МЫ и мы едины, нас много и я одна. Младшая сестра ловко бьет под левую лопатку того, что стоит слева и пьет его жизнь, а старшая сестра быстрым движением перерезает горло тому наемнику, что стоит посредине переулка. Еще один, нет, одна. Она уже видит, что случилось с ее товарищами и с гневным криком кидается в бой. Пара блоков и мы атакуем… Как же сестры любят убивать, а перед этим хорошо бы еще и поиграть, но на это нет времени… Наемница лежит в луже и льющиеся сверху потоки воды смешиваются с ее кровью.
— Мара! Ты где?
— Да я тут…
— И чего ты делала, позволь тебя спросить?
— Да тут еще два наемника было… так я их это… того… в общем их больше нет.
— А живые еще есть?
— Есть, как не быть…
— Кто?
— Одрик жив, вон он как пугало, посреди переулка стоит, и еще один на чердаке…
— А этот почему еще жив?
— А он не опасный… Он там сидит и плачет… Я его есть не буду… отравлюсь еще…
— Ладно, если не опасный, то шут с ним. Одрик! Одрик! Мокрый ты мой, где ты? Это я не убей меня случайно…
— Анна? А ты тут откуда?
— Как откуда? Вот тебе помогала… пути отхода, так сказать, очистила. Давай — ка спрячемся от дождя и поговорим.
Предложение Анны спрятаться от дождя Одрику не очень понравилось, ему не хотелось уходить из-под бодрящих потоков воды, но Учитель категорически заявил:
— Чего стоишь? Иди в трактир, я и так весь мокрый… Там и поговорите… — И юноша нехотя поплелся внутрь злополучного заведения.
Возле входа лежали трупы наемников, что перекрывали ему путь в трактир. Ран на них не было, они просто упали на землю уже мертвыми. Чтобы войти внутрь Одрику пришлось перешагнуть через ноги мертвой наемницы.
Внутри трактира было на удивление чисто, немного пахло пылью и мышами. Анна стояла посреди зала и к чему-то прислушивалась…
— Одрик, ты ничего не слышишь?
Одрик прислушался: с улицы доносился шум дождя, время от времени грохотал гром.
— Нет, ничего… Дождь…
— Эх, ты…, мужчина. — И Анна уверенно направились по лестнице наверх. Одрик нехотя поплелся за ней. Когда он поднялся на второй этаж, он тоже услышал: ребенок, где-то наверху горько плакал ребенок. Пока Анна настороженно оглядывалась по сторонам, юноша быстро проскочил мимо невесты и взлетел по приставной лестнице на чердак. Ведь именно оттуда доносились горькие рыдания.
Возле распахнутого слухового окна лежал иссохший и какой-то весь скрученный труп женщины в кожаной одежде наемницы, в ее левом глазу торчал хвостик болта. А рядом с ней, держа ее за руку, сидел огромный и весь какой-то нескладный толстый подросток. Тут же валялись два арбалета, один разряженный, а во втором переливался всеми оттенками фиолетового болт с магической начинкой.
— Дорис, Дорис… — На одной высокой ноте тянул подросток, время от времени он прерывался и начинал рыдать и размазывать по лицу слезы пополам с соплями, рядом на пыльном полу лежал наполовину съеденный красный леденец.
Пока Одрик рассматривал подростка и пытался придумать, как его успокоить, Анна чуть отодвинула его в сторону и подошла к окну. Мара шуршала по углам чердака и обнюхивала все, на что натыкался ее короткий нос.
— Это ты ее так?
— Д — да… наверно я…
— Не буду сейчас расспрашивать как ты это сделал… Отойди — ка чуть в сторонку… Я с твоего позволения заберу себе этот "трофей"?
— К — какой т — трофей?