— Ну, вот теперь слухи пойдут… — Обреченно сказал сейн, когда дверь за магом закрылась.
— Не пойдут… У тебя, дорогой, такая безупречная репутация, что если бы даже тебя застали в этом кабинета на мне, непосредственно в процессе, и то бы подумали, что ты таким образом и вправду берешь у меня показания. А сейчас бросай все дела и пошли ужинать, а потом в усадьбу. У меня появилась пара фантазий… надо их срочно осуществить…
— Анна, у меня сегодня еще куча дел… Вот отчет ассы… мне еще допросить надо кое-кого …
— Завтра тоже день. Завтра, дорогой, все завтра… Или я останусь здесь и … Не продолжить ли мой допрос прямо тут? — Ведьма встала и с многозначительным выражением лица опять стала усаживаться на стол, одной рукой приподнимая подол юбки повыше… — Будем продолжать снимать показания?
Полковник сглотнул и опять покосился на дверь. Нет, в принципе, продолжить прямо здесь и сейчас он не против, но дверь-то по-прежнему не закрыта на ключ…
— Дверь надо бы закрыть… — Предложил он неуверенно…
— Нет. Дверь закрывать нельзя, а то весь кайф пропадет. С незапертой дверью намного интереснее… Закрывать дверь я не согласна. Тогда пошли ужинать и в усадьбу.
— А как же продолжение… — Полковник опять держал в руках горячее податливое тело, и выпускать его из рук ему категорически не хотелось. Но ведьма выскользнула из его объятий и, томно покачивая бедрами, заскользила к двери.
— Я же говорю, есть пара фантазий… Но это дома… пошли, пока они не остыли.
Полковник оглядел кабинет, мысленно плюнул, и решил, что действительно, завтра тоже день.
Ночь, тишина… Номер трактира, широкая кровать… На ней свернувшись калачиком спит девушка. Ее рыжие слипшиеся волосы разметались по подушке, на губах засохшая кровь, у нее жар…
Ей что-то снится… что-то страшное, она кричит во сне, переворачивается на другой бок. Дурной сон временно уходит и опять тишина.
Вдруг девушка начинает шевелиться… Вот она встает с кровати, бродит по комнате как сомнамбула, пока не попадает в угол комнаты, где лежат ее вещи. Берет в руки один из мешков с вещами, долго копается в нем, словно ища что-то на ощупь. Нашла… Роняет уже ненужные вещи на пол, поворачивается и идет обратно. Садится на самый краешек широкой кровати, в ее руках маленькая коробочка. Девушка на несколько минут замирает… словно засыпает, или прислушивается к чему — то, или наоборот видит другой сон.
Потом словно ее что-то толкает изнутри, она непослушными пальцами открывает коробочку, достает из нее по одной маленькие портновские булавки, медленно и методично вгоняет их в щели кровати. Пальцы плохо слушаются, булавки влезать в щелочки не хотят, но она упорно продолжает ползать по полу вокруг кровати, выискивать в ее основании щелочки между досками и засовывать в них булавки.
Вот последняя булавка заняла свое место в щели крепления ножки, девушка судорожными пальцами ищет очередную булавку в коробочке, она пуста. Пустая тара падает на пол…. Девушка забирается на кровать, заворачивается в одеяло и опять сворачивается в тугой комочек, закрывает голову руками, мечется, стонет… Вдруг она глубоко вздыхает и расслабляется, лицо несколько раз меняет выражение. До улыбки далеко, но наступает успокоение, лицо разглаживается, его больше не уродуют гримасы боли и ужаса.
И она продолжает спать, страшные сны на время ее отпустили.
Стражей у дверей трактира Одрик заметил издалека, и сразу понял, что это по его душу.
"Могут все-таки, когда захотят. Или пинка получили от начальства…", — подумалось ему. Убегать или скрываться он и не собирался, считал, что он прав по всем людским и даже нелюдским законам и понятиям. В конце концов, это обязанность Стражи выявлять и задерживать таких типов. А он, Одрик, провел операцию по обезвреживанию банды работорговцев за всю Стражу, его самолюбие было удовлетворено. Он шел навстречу наряду стражи почти как к старым друзьям с распростертыми объятиями. Раз эта неприятность обязательна, то пусть уж случится, ему даже полегчало.
— Сохраняй спокойствие, — гнусавил болотным комаром на ухо Учитель, — будь к ним снисходителен…. Помните, мой принц, кто ВЫ и кто ОНИ, не опускайтесь до их уровня.
— Не зуди, сам знаю, — отмахнулся от него маг.
Выдавать присутствие Кани и Лотти было крайне нежелательно, и Одрик незаметно подбросил аптечную бутыль в какую-то подворотню, а у трактира Джурга сделал вид, что просто прогуливается. Сообразительный орк все видел, и тоже сделал вид, что знать не знает, и ведать не ведает, мало ли кто здесь ходит, он ни за кем следить не должен. Вот стражам за это деньги плОтют, вот пусть они и занимаются своими прямыми обязанностями, а у него, трактирщика, и без того головной боли хватает.