- Заметь, ты сама это предложила.
- И ты ввязался в недешевое пари на стороне заведомо проигравшего?
- Ну, я решил, что под предлогом предъявления доказательств смогу пригласить всех троих куда-нибудь в путешествие. Пригласи я тебя одну, ты вынуждена была бы отказаться.
- Но ты сам упомянул, что знаешь летающих людей!
- Да привязалась ты к этим людям. Мало ли что я упоминал... Знаешь, иногда приятно, вырвавшись из замкнутого круга своих обязанностей одеться нищим и прикинуться полным идиотом...
- Значит, ты не знаешь никого...
- Нет, не знаю, и хватит об этом!
- Смотри на мои ноги.
- Что?
- Смотри на мои ноги, Айк!
- Да все в порядке с твоими... ААА!!!
Испугавшись, он схватил меня в объятия, хотя я все это время держалась за стропу паруса и мне ничего не угрожало.
- Птицы небесные! Ты летишь!
Айк осторожно поставил меня на досчатый настил, все еще продолжая обнимать.
- А ты мне врал.
- Почему?
- Лишь те способны видеть полет, кто видел подобное ранее.
- Я никогда такого не видел - соврал он, отворачиваясь.
- Айкель... это очень важно для меня. Я всю свою жизнь ищу своих... Я верю, что я не одна в этом мире. Пожалуйста, скажи...
- Сказать я не могу... Но думаю, тебе следует быть готовой расстаться с неким зеленым предметом...
Значит покажет... Связан клятвой, но покажет... Сердце мое забилось чаще.
***
«Честная птица» отрабатывая свое название, несла нас по удивительно спокойному для этого времени морю. Я проводила почти все время на палубе, предаваясь лени и абстрактному мышлению. Кай сторонился меня по понятным причинам, Айкель, решив не торопить события, был подчеркнуто вежлив. Не удивлюсь, если мы так и поженимся из вежливости, боясь обидеть друг друга отказом. Бурдон учил меня удить рыбу, вернее удил рядом с моим зонтиком, разъясняя какие-то тонкости ужения, и время от времени бросал мне за шиворот свою добычу, которой я шумно восхищалась, а потом мы ее разделывали и съедали всырую, кости за борт. Головы служили приманкой для следующих жертв.
Сорс
К Сорсу подошли на закате... Стены города, казалось, подымались прямо из моря. Как и многие богатые порты, цена на землю в которых давно превысила все разумные пределы, он был застроен целиком и полностью, деревцу негде пробиться, и продолжал неумолимо расти вверх.
Здесь самым натуральным образом существовали улицы поверх других улиц. Правда, были они исключительно пешеходными, проходили по крышам домов, и, местами, состояли из мостов, в том числе и шатающихся подвесных. С нижним ярусом их соединяли многочисленные лестницы, как состоящие из вбитых в стены скоб, так и вполне цивилизованные, из каменных ступеней и даже с перилами. Еще ниже шел ярус каналов, которые так же были здесь вместо улиц, правда, использовались больше для грузового сообщения. На лодке-плоскодонке или плоту со значительным грузом может управиться единственный человек. Они и сейчас скользили под нами, ныряя в сырое, разукрашенное зелеными зайчиками пространство сводчатых тоннелей.
- У вас тут красиво - высказала я свое восхищение Айку.
- На этой свалке? - поморщился он - Впрочем, бывал я в ваших Драгонбивичах. После них - все красиво!
- Именно поэтому я так люблю путешествовать - не обиделась я.
Вспомнилась данная характеристика Клависа «склонна внезапно упутешествовать с новыми друзьями на плоту». А ведь чертовски прав был мужик...
Меня и моих невольных попутчиков Айк поселил в чьей-то летней резиденции, а сам отбыл организовывать в нее же визит своих родителей. Подозреваю, он сознательно бросал меня на Кая, а Кая на меня, чтобы ничто не мешало нам выяснить отношения, и впоследствии эта тема никого не беспокоила.
Как вы догадываетесь, череда неловких моментов не заставила себя ждать.
- Ты ведь не обидишь его отказом? - не выдержал, наконец, Кай на третий день.
- Предложение очень заманчиво. Я тут потихоньку навожу справки. Уже получен ответ от дядюшки и он положительный, я бы даже сказала, восторженно положительный - ответила я.
- Ты можешь думать хоть о чем-нибудь, кроме дел?
- Ты даже не представляешь, о каких безумных вещах я думаю каждый день.
- Увы, представляю!
Это он о моей новой картине, которую я начала со скуки. На картине была изображена головка юной и симпатичной девушки нанизанная на меч, как на вертел. Мне удалось показать неестественную мягкость височной кости там, где она проломлена в месте вхождения лезвия, и эта подробность повергла Кая в такой ужас, что к картине он больше не совался. Что-ж, значит, удалось достичь нужного эффекта. Мне ж ее, в самом деле, не в салонах выставлять.