– Почему? – спросил его брюнет, с недоумением переглядываясь со своей скуластой подругой.
– Что почему? – не понял Дима.
– Почему радение для них – это самый сладкий момент? Разве он лучше участия в казни?
– Это как в ебле, – снисходительно пояснил Дима. – Важно не само совокупление, а прелюдия: когда между вами еще ничего не случилось, но в воображении ты ее уже раздел и отымел.
– Это какой-то умственный онанизм.
– Как и вся жизнь. Воображение постоянно подсовывает нам образы, которые мы принимаем за настоящие: это особенность человеческого мышления. Тебе бы поговорить об этом с нашим мозгоправом Рафой, он с удовольствием расскажет о своей теории разума как ментального паразита тела. Но его сегодня, к сожалению, а может, и к счастью, нет. Так что поверь мне на слово: для них это самый лучший момент сегодняшнего вечера.
– Мы встречались с Рафаилом, но ничего подобного я от него не слышал. Он же чурка. Откуда у него какие-то мысли?
– Что за предубеждение к выходцам из Средней Азии?
– По-моему, они все тупые.
– А как же Авиценна? Он ведь тоже был чуркой!
– Так это когда было! Тысячу лет назад. У них была цивилизация.
– А что, сейчас ее у них нет?
– Нет, конечно. Они же наши сателлиты. Точнее, солитеры.
– Так и у нас нет цивилизации. Мы тоже, знаешь ли, один большой европейский солитер.
– Не стоит обсуждать то, что обсуждения не требует, – прервал их Гера и, поставив на стол пустой стакан, обратился к Диме: – Надо наших новичков приодеть.
– Говно вопрос, – ответил Дима и велел Инне: – Отведи их в комнату для переодевания и выдай по рубахе.
– Мы что, должны во что-то переодеваться? – поинтересовалась скуластая блондинка.
– Да, вам нужно будет надеть на голое тело саван. Это чтобы легче было участвовать в общих действиях во время инициации, ну и чтобы кровью или чем-то еще одежду не перепачкать, – пояснил Гера. – Многих возбуждает происходящее во время жертвоприношения, и люди начинают бесконтрольно совокупляться. Это, кстати говоря, только приветствуется.
– Чем дальше – тем интересней, – радостно хмыкнул обезьяночеловек и оценивающе окинул взглядом присутствующих в комнате. – А с кем можно трахаться?
– Да с кем хотите, ограничений нет, – ответил Гера. – А теперь отправляйтесь переодеваться, время не ждет. Девушки вас проводят.
Жанна и Инна увели гостей вглубь мастерской, в импровизированную раздевалку в темном углу, а Гера присел за стол напротив Димы, и выжидающе посмотрел ему в глаза.
– Ну что, что ты от меня хочешь? – не выдержал Дима его пристального взгляда и отвел глаза. – Я всё делаю, как договорились. Какие ко мне претензии?
– Ты знаешь, а я даже рад, что это сегодня закончится, – ответил Гера, тяжело вздохнув. – Ты не обижайся, но всё же убивать людей – это нехорошо, не по-людски, что ли.
– А торговать органами лучше, что ли? – съязвил Дима, зло оскалясь. – Или ты забыл, о чем мы сегодня говорили?
– Ну, это как-то гуманней. Согласись, что смерть под наркозом лучше, чем без него. Им хотя бы не будет больно.
– Всё это ерунда, ханжество, – возразил Дима, – всё равно ты убиваешь, под наркозом или без, ты забираешь жизнь.
– Ну, не всем удается, как тебе, превратить в источник удовольствия свою патологию. Мне, например, в последнее время страшно, что нас кто-нибудь сдаст и нас всех возьмут за жопу. Один раз всё-таки живем.
– И что, теперь надо всего бояться? Когда мы это затевали, не думали о страхе. Ты же сам только что сказал, что нас здесь собрало отчаяние: мы отчаянно устали жить, как раньше, пресмыкаясь перед окружающим говном.
– Мы с тобой здесь не от отчаяния. Нам деньги нужны. Не забывай этого, не путай свои желания и общие деловые интересы. Мы зарабатываем на чужой скуке жить, только и всего. Ты же не Дракула, чтобы тебе поклонялись, а всего лишь убийца-перформансист. Отработай свой номер и уйди со сцены под аплодисменты благодарных зрителей. Всё рано или поздно заканчивается. Das ist das Leben. Alles klar?
– Natьrlich, – недовольно буркнул Дима и обратился к Варе: – Думаю, пора всех звать на общий сход. А вам нужно заняться нашим мясом, пока оно не протухло. И водки еще принеси, а то на всех не хватит.
17
В комнате собрались приглашенные на казнь, они бурно обменивались мыслями о предстоящих впечатлениях. Это были люди разных возрастов, в основном мужчины за сорок и женщины неопределенных лет, которые тщательно, но безнадежно молодились. Все, крайне возбужденные, говорили громко и невпопад, мало обращая внимания на то, слушают их или нет. Со стороны могло показаться, что это слет городских сумасшедших, которые заранее еще и приняли чего-то возбуждающее.