Вот только юноша совершенно не помнит, как он его прошёл, единственное что он запомнил это как он туда зашёл, и как вышел, возможно это было что-то настолько важное, что всем испытуемым в итоге стиралась память. Наконец он стоял в коридоре первой галереи, а напротив него находился мастер-тюремщик.
-Вы достойно выдержали все испытания, снова проскрипел не очень приятный старческий голос, - в знак моего уважения я проведу вам небольшую экскурсию по тюремному особняку. Должен заметить, что вы, юноша, один из немногих кто удостаивается подобного приглашения.
Молодой человек принял приглашение мастера, и они отправились бродить по особняку ныряя из одной галереи в другую. Везде висели грандиозной красоты и утончённости портреты и пейзажи, где центральной фигурой всегда выступал человек. Как правило многие из них были мрачные, а лица на портретах выражали боль, страдание, ужас, страх, злость, гнев, отчаяние. На некоторых и вовсе отражалась поистине непередаваемая буря эмоций и чувств.
Юноша не мог забыть, что все эти картины, не просто гениальные творения художника. Всё это живые люди, заточённые в маленьком персональном аду за свои прегрешения. Некоторое время спустя мастер остановился у одной из картин. Молодой человек тут же узнал её, он просто не мог этого не сделать. Это была она, любовь всей его жизни, заточённая в искусных и утончённых мазках, в данный момент времени наверняка страдающая в своём аду. Картина была выполнена в очень ярких цветах, палитра была весьма широкой, но чего-то не хватало, образ был как будто не полный, не завершённый. А на лице девушки были изображены грусть, тоска, боль и печаль.
Картина произвела настолько сильное впечатление на юношу что он не смог сдержать слёз, они сами, без его дозволения пустились вниз по щекам подобно кристальному горному ручью. Зрелище что предстало перед ним было столь прекрасно, но в то же время невыносимо страшным и печальным. И тогда взглянув на мастера он спросил:
-Вы же не можете её освободить, так ведь? – дрожащим, низким голосом, стараясь не выдавать своих чувств проговорил юноша сквозь зубы.
-Верно, не могу, не имею права, моя работа состоит не в этом, холодно ответил мастер.
-Но, могу я тогда попросить вас о безумной услуге?
-Смотря что это будет за услуга мальчик.
-Человек на этой картине невиновен. И сейчас он страдает в одиночестве, страдает в выдуманном кем-то приговоре. Я хочу попросить вас. Нет, я умоляю вас, добавьте и меня на эту картину, пожалуйста мастер, я знаю, что вам такое под силу, - взмолился юноша падая на колени перед тюремщиком.
Немного подумав тюремщик провёл молодого человека в свою студию. В центре хорошо освещённого зала находилось кресло, над ним угрожающе свисало громоздкое устройство, множественные провода и трубки торчали из кресла. Старик рассказал юноше о том, как проходит процесс заточения. Насколько это болезненно и не приятно, когда у тебя заживо вытягивают душу пока ты ещё в полном сознании.
-Ты действительно хочешь этого? – спросил он мальчишку в последний раз, - пути назад уже не будет, ты останешься здесь раз и навсегда. – Не успел мастер закончить как юноша уже сел в кресло в полной готовности.
-Для меня не было пути назад уже, когда я переступил порог особняка, мастер, прошу, творите.
Скрепя сердцем тюремщик запустил машину, а комната заполнилась криками боли и страданий, продлилось это не долго, и вскоре палитру красок занимали яркие жизнерадостные цвета. Мастер проникся к юноше уважением, даже какой-то симпатией не свойственной ему уже долгие десятилетия. Взявшись за кисть он начал работу над картиной.
Мазок за мазком, линия за линей, черта за чертой, картина полнилась всё большим количеством деталей, которых ей так и не хватало, вскоре работа была окончена, а на картине уже находилось двое. Теперь она выглядела светлой и источала какую-то сильную позитивную энергию, какое-то простое, человеческое тепло. Лица на ней более не были искажены негативными чувствами, а источали счастье в горе и радости.
С тех пор, это произведение искусства единственная картина, что встречает любого, кто приходит в приёмный покой. Отныне эта картина грела душу старого тюремщика, который часами мог рассматривать её в перерывах между своей нелёгкой работой.
Конец