На черта я поперся на встречу, не понимаю. Но пообещал вроде, нехорошо будет не явиться. Прибыл я заранее и не понравилось мне в лесу. Прислонился к дереву, прислушался, так и есть. Засада. Чего уж эти типы решили с меня поиметь неясно. Но похоже приперло их, раз уж на такие меры решили пойти. Ну что же, я сосредоточился. Навыки приобретенные на Калимантане никуда не делись, поиграем…
Председатель с академиком сидели в той же самой беседке. Комитетчик жмурился, явно предвкушая. Академику же было не по себе. Ощущение непоправимой ошибки преследовало его все последние дни. Сразу после того, как он согласился с безумным планом генерала. Он кстати отметил кислый вид ученого и принялся успокаивать того в своей манере.
– Да не переживайте вы так, Анатолий Петрович. Все будет в лучшем виде. Повяжут его и пикнуть не успеет. Там такие специалисты, будьте благонадежны. Что за…!
Из леса выбежал "специалист" в лохматом камуфляже. С него густо сыпались насекомые. Бегун не останавливаясь отряхивался и что-то кричал. Появился еще один, потом еще. С вытаращенными глазами генерал наблюдал за исходом из леса своего "засадного полка". Несколько фигур упали и не шевелились. Неожиданно движение возле себя, пойманное краем взгляда заставило его перевести взор на стол. Там свернулась кольцами королевская кобра невообразимых размеров. Громко зашипев она распустила свой капюшон и разинув пасть уставилась на побледневшего генерала.
– Ну и что же такого важного вы хотели мне сказать? – У входа в беседку, прислонившись плечом к столбу стоял Шаман. – Анатолий Петрович, уж от кого, но от вас я такого не ожидал. Ладно генерал, у него, как и у всех военных, одна извилина, да и та от фуражки. Как вы-то согласились участвовать в этом фарсе?
Глава 19
Я вышел в "Яар Ерушалаим". Иерусалимский лес был практически таким же как я его помнил по прошлому разу. Те же не слишком густые деревья по склону крутой горы. Облагораживать его еще не начинали, всяких столиков и мест для мангалов еще не было. Было тепло, так что свой брезентовый плащ я снял и скрутил в скатку. Свитер пришлось оставить, так как это уже давно была не столько деталь одежды, сколько вместилище спутницы. Вышел на проселочную дорогу и энергично зашагал вверх. Через полчасика вышел в район Гиват Шауль. Его я знал прилично, все таки проработал здесь не один десяток лет. Тут уже был асфальт, идти стало намного приятнее. Вот и цель наконец, улица с претенциозным названием Конфей Нешарим. Почему ее обозвали улицей Орлиных Крыльев я не знал. Однако название запомнил. Тут и поймал такси. Координаты родичей мне сообщили еще в Америке, так что попросту сообщил адрес водителю и мы понеслись. Иврит я еще тогда знал неплохо, на примитивном, разговорном уровне конечно. Сейчас же, слушая таксиста, все словно заново вставало в голове.
Таксист, немолодой дядька, ловко вилял в потоке машин. При этом непрерывно поносил правительство, арабов, дороговизну жизни и так далее. Я потихоньку начал отвечать и спустя несколько минут мы уже вовсю болтали. Против долларов он ничего не имел, так что я сразу приготовил двадцатку. Все-таки это судьба, подумал я, когда такси принялось кружить по Восточному Тельпиоту. Тогда мы сменили несколько съемных квартир, прежде чем купили свою уже здесь. Официально район назывался Армон-а-Нацив. Дворец наместника то есть. Тут когда-то в домандатные времена была резиденция турецкого главы города. Я расплатился с таксистом и душевно с ним распрощался. Дом был другой, не тот что раньше, но весьма похож. Я поднялся на несколько пролетов лестницы и позвонил в дверь.
– Мишка! – Мама рассматривала меня несколько секунд, потом обняла прижавшись. В груди защемило, я и не подозревал, что настолько соскучился. Потом она хлопотала на кухне, а я сидел и все не мог насмотреться. Столько лет, столько лет прошло. Уже и обиды все стерлись и позабылись. – Ну как ты, что ты, рассказывай.
…– Как-то так. – Я замолк глядя на нее. Мама подняла глаза, – значит тогда у тебя не вышло практически ничего. А сейчас второй заход. Ты уж прости меня за то что было. А что до того, что да как будет, не переживай. "Делай что должен и будь что будет!", кто сказал? – Мама прищурилась как тогда, в детстве.