Мы с Ником переглянулись. Если принц хотел получить афродизиак, значит ли это, что они с Екатериной все еще не совершили супружеского акта?
– Как получилось, что принц и принцесса взяли в проводники именно тебя? – спросила я его. – Они покупали у твоего отца травы?
– Да отец и не знал! В деревне Ладлоу некоторые любили принца, вернувшего валлийскому народу надежду и мощь, которых у него не было со времен восстания Глендура. Нет, кто-то из местных вождей, должно быть, рассказал принцу Артуру, что я знаю старую Фей, могу найти пещеру и умею обойти болота даже после весенних дождей. Не хвастаясь, я знаю болота как свои пять пальцев, могу спрятаться под водой и дышать через полую камышину, чтобы подобраться поближе к уткам и схватить одну или двух, если лук и стрелы отсырели, а потом просто свернуть им шеи.
– А что другие деревенские жители, – сказал Ник, явно пытаясь повернуть разговор в нужное русло, – не любили тюдоровского принца Уэльского? Я слышал, говорят, некоторые в этих краях до сих пор верны королю Ричарду и делу йоркистов.
– Ну-у, – протянул Райс, словно не решаясь продолжать, – когда Ричард был герцогом Йоркским, он часто бывал здесь и его сторонники тоже.
– Но их больше нет в окрестностях? Тех сторонников, которые не живут поблизости, я имею в виду. Никто не приезжал из других краев, скажем, из восточной и северной Англии?
– Я ничего не знаю об этом, милорд, потому что предпочитаю находиться в другой стороне – отсюда к востоку. Понимаете, я часто бываю в лесу по просьбе отца, даже если бы я не собирался торговать лекарственными травами, как он, а быть оруженосцем рыцаря или пажом в Лондоне, или охотником на уток для королевского стола. Принц, милорд, – жизнью клянусь, правда, – вот был бы он жив, – мальчик громко шмыгнул носом, потом утерся рукавом, – сказал, что возьмет меня с собой в Лондон и найдет мне место у настоящего королевского рыцаря. Он так и сказал, у настоящего королевского рыцаря.
Мне приходилось слышать, что у валлийцев хорошие певческие голоса и бесконечные стихи для их песен. А у этого мальчика был прекрасный напевный голос, и, раз начав, он мог говорить бесконечно. Ник сказал ему:
– Ты сейчас помогаешь нам, и мы посмотрим, что можно сделать, если твой отец не будет против.
– Думаю, если бы не два моих младших брата, он ни за что не отпустил бы меня, но если я дам клятву посылать домой деньги, надеюсь, что отпустит.
Клятвы и надежда, думала я, пока мы скакали по опушке леса. Клятвы, данные королеве, и ее надежда на то, что мы сможем скорбеть за нее здесь и обнаружить признаки грязной игры, если это вообще возможно.
Вдруг солнце и небо исчезли, тени сдвинулись – мы гуськом, Райс первый, а Ник позади меня, оказались под сенью огромных веток старых деревьев. Птицы летали беззвучно, но белки верещали так громко, что я подпрыгивала. Внезапно стало гораздо прохладнее, этого нельзя было не заметить. Я слышала, в этих лесах еще встречаются волки.
Даже в лесу нашим лошадям приходилось брести по болоту. Оно было неглубоким, через него были проложены тропинки, но прошлогодние коричневые камыши доходили лошадям до холки и шуршали по нашим сапогам и стременам.
– Вот эти камыши, – сказал Райс, вырвав одну камышину и глядя сквозь нее, – я использую, чтобы дышать через них, подбираясь к уткам, особенно весной, как сейчас, когда вода может полностью скрыть меня. Ручаюсь, старая Фей тоже знает подобные штучки, хотя я никогда ее не спрашивал.
Я не верю слухам о знахарке, не имеющей возраста, сказала я себе. Похоже на еще один фантастический сюжет очередной валлийской песни. А если она живет где-то под этими темными деревьями, откуда ей знать, что обещает небо – солнце или дождь?
Когда Райс вывел нас снова на твердую почву, я увидела поднимающийся над густой травой тонкий палец пахнущего деревом дыма, который словно указывал нам путь. Мы выехали на поляну, где стояла приземистая квадратная хижина с рядами растений вокруг нее. Бóльшая часть их походила на собственные скелеты, выбеленные зимними морозами, еще не выдернутые и не замененные новыми. Они стояли, склонив головки, опираясь на подставленные палки или подвязанные веревки, словно подвешенные за тоненькие ручки. Когда мы подъехали ближе, я заметила, что часть из них пустила новые весенние ростки.
Несмотря на то что мы молчали, а толстый ковер листьев заглушал стук подков, наверное, знахарка услышала нас, потому что вышла наружу – но нет, это не могла быть старая женщина. Как неудачно, что у нее уже есть другой посетитель, хотя коня нигде не видно. Светловолосая, вроде меня, одета в платье приглушенного синего цвета, облегавшее зрелое тело. Она была очень красива и стояла прямо и грациозно, поднеся руку к глазам и глядя в нашу сторону.