— Мама… — выдохнул я, но она только сильнее сжала мою руку. Её пальцы, сухие и жёсткие, впивались в мою кожу, но я не жаловался. Этот жест был её способом напомнить мне: "Я здесь. Всё будет хорошо". Но в её глазах, мелькнувших в темноте, я увидел то, что она старалась скрыть, — страх. Настоящий, животный страх.
— Не останавливайся, — прошептала она, хотя её голос уже дрожал, как лист на ветру.
Я споткнулся. Камень под ногами выбил меня из равновесия, и я рухнул на землю. Боль от удара всколыхнула всё тело, но это была не самая страшная боль. Мать дёрнула меня вверх с такой силой, что я едва удержал равновесие. Её лицо, бледное и напряжённое, было так близко, что я мог разглядеть каждую морщинку, каждую каплю пота на её лбу.
— Вставай! — прошипела она, и в её голосе была не только тревога, но и что-то ещё — решимость, которая заставляла меня двигаться, несмотря на усталость и страх.
Но я всё равно обернулся. Их глаза горели в темноте, как маленькие огоньки ада. Они приближались, и я понял: мы слишком медленные.
— Беги! — выкрикнула мать, подталкивая меня вперёд.
И мы побежали. Но лес закончился внезапно. Перед нами открылся обрыв. Внизу была река, её чёрные воды мчались с такой скоростью, что казались живыми. Вода бурлила и пенилась, словно зверь, готовый проглотить всё, что попадётся на её пути.
— Стой, — прошептала мать, оглядываясь.
Шаги громлинов раздавались всё ближе. Один из них вынырнул из-за деревьев, его когти царапнули землю, оставляя глубокие борозды. Его глаза, горящие, как раскалённые угли, были устремлены на нас.
— Прыгай, — тихо сказала она.
— Что? — я замер, не веря своим ушам.
— Прыгай сейчас же! — её голос сорвался, но в нём была сталь.
Я стоял на краю, чувствуя, как ужас сковывает всё тело. Ноги отказывались слушаться, сердце билось так громко, что я едва слышал её слова.
— Нет… Я не могу… — прошептал я, чувствуя, как слёзы подступают к глазам.
Она схватила меня за плечи, её глаза были полны слёз, но не дрожали. В них была решимость, которая пугала меня больше, чем громлины.
— Прости меня, — прошептала она.
Прежде чем я успел что-то сказать, она толкнула меня. Мой крик утонул в шуме воды, которая захлестнула меня холодной волной.
Когда я вынырнул, обрыв был далеко над моей головой. Я видел, как громлины набросились на неё. Один из них рванул её за руку, второй впился когтями в спину. Её лицо исказилось от боли, но она даже не вскрикнула.
— Беги, — вскрикнула она, её голос долетел до меня с рывком ветра.
Её силуэт исчез в лапах тварей, а крик, прорезавший воздух, застыл в моей памяти навсегда.
Я плыл, чувствуя, как холод воды забирает последние силы. Река уносила меня всё дальше, пока шум преследования и её крик не растворились в грохоте потока.
Шрамы и Швы
Река вынесла меня на берег, когда небо уже светлело, окрашивая горизонт бледно-розовыми полосами. Холод пробирал до костей, а мокрая одежда липла к коже, словно второй слой, тяжёлый и ледяной. Я не мог шевелить пальцами — они онемели, словно чужие, а ноги болели, как после долгого бега. Каждый мускул горел, и я был уверен, что больше не сделаю ни шага. Но страх был сильнее. Страх перед тем, что тени прошлого нагонят меня, что я останусь здесь, на этом безмолвном берегу, навсегда. Страх, который заставлял сердце биться так громко, что я слышал его в ушах, как барабанную дробь.
Я поднялся, шатаясь, и двинулся в сторону деревьев. Не знаю, сколько времени прошло, пока я брёл по лесу, хватаясь за ветви, спотыкаясь и падая. Иногда я слышал собственный хриплый голос, который звал маму. Но ответа не было. Только холодный ветер, качающий кроны, и тишина, которая давила на грудь, как камень.
И вот, среди этих мрачных теней, я увидел дымок. Тонкая струйка, поднимающаяся над деревьями, как слабый маяк. Я пошёл на него, спотыкаясь и шепча себе: «Ещё шаг. Только ещё один шаг». Каждый шаг был испытанием, каждый вдох — борьбой, но я шёл, потому что знал: остановиться — значит умереть.
Деревня оказалась маленькой, такой же, как наша. Несколько домов, крытых соломой, и узкие улочки, усыпанные грязью. Люди смотрели на меня с порога, их лица были настороженными, словно я был призраком, явившимся из тьмы. Я слышал, как кто-то шептал: