Грудь сдавило, как будто воздух вдруг стал густым, как смола. Всё вокруг — грязь под ногами, серые стены двора, даже небо, бледное и тусклое, — внезапно стало каким-то нереальным. Но кровь… кровь была слишком настоящей.
Сначала я услышал приглушённые шаги, потом — голоса. Слуги, словно вороны, начали сбегаться на шум. Их лица были любопытными, но в каждом взгляде таилась тень осуждения.
— Что происходит? Кто кричал? — донёсся чей-то низкий голос.
— Это он! — выкрикнул один из конюхов, молодой парень с короткими волосами. Он указал на меня, его глаза горели смесью страха и негодования. — Он это сделал!
— Нет, это не так! — попытался возразить я, но мой голос прозвучал слабо, почти неразличимо.
— А что это у тебя с рукой? — спросил другой слуга, старший, с густой бородой.
Я машинально посмотрел вниз. Мой рукав слегка задрался, и я почувствовал, как холод металла иглы, спрятанной там. Она не выпала, осталась в ткани, но теперь её присутствие, обычно столь привычное, казалось ужасным напоминанием о случившемся.
— У него там что-то есть! — выкрикнул кто-то.
— Вот он, проклятый портняшка! — подхватил другой.
Я почувствовал, как ноги становятся ватными. Слуги теснили меня, их взгляды, полные презрения, были острыми, как иглы.
— Это… Это был несчастный случай! — произнёс я громче, но мои слова тут же утонули в новых криках.
— Случай? — прорычал кто-то из толпы. — Да он кровь пролил!
— Сар истекает кровью, а он говорит "случай"!
— Вы только посмотрите на него! Я всегда говорил — с этим портняжкой что-то не так!
Каждая фраза была как удар плетью. Вокруг царил хаос, голоса становились громче, звучали всё ближе. Я попытался сделать шаг назад, но тут услышал новые шаги — уверенные, громкие, от которых воздух в груди застыл.
Гвардейцы.
Они появились, как тени, вырастая из толпы. Высокие, в чёрных доспехах, с алыми плащами, они двигались быстро, точно волки, учуявшие добычу. Один из них подошёл к Сару, ещё двое направились ко мне.
— Ранен? — спросил первый, наклоняясь к конюху. Его голос был холодным, как зимний ветер.
— Этот… ублюдок… — прохрипел Сар, силясь вдохнуть. — Он меня прикончить хотел!
Гвардеец медленно выпрямился и повернул голову в мою сторону. Я почувствовал, как его взгляд прожигает меня насквозь.
— Ты? — коротко бросил он, шагнув ближе.
— Нет… — начал я, но голос дрогнул. — Это… это был несчастный случай.
— Несчастный случай? — повторил он, наклонив голову. — У него кровь льётся, а ты про случай?
Сзади снова поднялся шум.
— Он должен ответить за это!
— Кто-то должен остановить его!
— Проклятый, точно проклятый!
— Тишина! — внезапно раздался новый голос.
Толпа мгновенно затихла. Из неё выступил мужчина в строгой одежде — управляющий. Его лицо было хмурым, а глаза смотрели на нас, как на кучу хлама, который нужно немедленно убрать.
— Что здесь происходит? — спросил он.
— Этот портняшка напал на Сара! — выкрикнул кто-то из толпы.
— Хотел убить! Прямо в шею! — добавил другой.
Управляющий обернулся ко мне, его взгляд был тяжёлым, словно груз, который невозможно поднять.
— Это правда? — спросил он, его голос был острым, как лезвие ножа.
Я покачал головой, едва удерживаясь на ногах.
— Это… Это был несчастный случай, — повторил я, почти умоляя.
Управляющий долго молчал, затем кивнул гвардейцам:
— Заберите его.
Один из них схватил меня за плечо, второй — за локоть. Их хватка была крепкой, как тиски. Я хотел сопротивляться, но их сила была непреодолимой. Меня потащили прочь, шаги звучали гулко, эхом отдаваясь в моей голове.
На мгновение я повернул голову и увидел её. Лина. Она стояла вдалеке, рядом с дверью канцелярии. Её лицо было бледным, а глаза полны страха. Она попыталась шагнуть вперёд, но кто-то остановил её.
— Нет! — вырвалось у меня, но голос утонул в шуме.
Гвардейцы вели меня к воротам, и каждый шаг был как удар молота, приближавший меня к неизвестной судьбе.
СловоЛорда
Меня вели к старой кладовой, словно загнанного зверя, лишённого воли и надежды. Гвардейцы, их лица скрытые под стальными шлемами, держали меня с такой силой, что их пальцы впивались в мои плечи, оставляя на коже багровые следы. Каждый шаг был пыткой: ноги подкашивались, спотыкаясь о неровности земли, но они не позволяли мне упасть, тащили вперёд, как безжизненный груз, как кусок ненужного тряпья, выброшенного на ветер. Ветер, холодный и резкий, трепал мои волосы, смешиваясь с обрывками голосов, доносящихся из толпы позади: