— Он совсем рехнулся!
— Лорд разберётся с ним, как с остальными.
— Портняшка… да он же жалкий!
Эти слова, как удары плетью, впивались в сознание, оставляя раны глубже, чем физическая боль. Я хотел крикнуть, что это ошибка, что я не убийца, но горло было пересохшим, а язык будто прилип к нёбу. Мысли путались, как нити в неумелых руках, и единственное, что звучало в голове, было: *"Это ошибка. Я не хотел этого. Я не убийца"*.
Кладовая, к которой меня привели, была огромной, мрачной, словно древняя каменная гробница, поглотившая в себя тьму и отчаяние. Её стены, покрытые мхом и трещинами, казались живыми, будто дышали сыростью и тленом. Внутри воздух был тяжёлым, пропитанным запахом прогнившей древесины и чем-то ещё — сладковатым, тошнотворным, как застоявшаяся кровь. Гвардейцы втолкнули меня внутрь, их доспехи лязгнули, словно звериный рёв, когда один из них захлопнул за мной тяжёлую дверь.
Щёлчок замка прозвучал как приговор, эхом отозвавшись в тишине, и я остался один.
Я опустился на каменный пол, прислонившись к холодной стене. Лёгкий свет, пробивавшийся через узкое окно под потолком, был настолько слабым, что не мог разогнать тьму, наполнившую комнату. Он лишь подчёркивал её густоту, её бесконечность. Я поднял руки, и пальцы дрожали, словно у старика, измождённого годами. На запястье остался багровый след от стальной хватки гвардейца, а белый платок на шее был сбит, его алые пятна казались ещё ярче в тусклом свете. Я потянулся, чтобы поправить его, и вдруг услышал это.
Чавканье.
Едва уловимый, но жуткий звук. Он был где-то рядом — подо мной, за стенами, или, может, в самой комнате. Я застыл, стараясь не двигаться, не дышать. Но звук не исчезал. Он становился громче, ближе, словно что-то огромное и невидимое кралось ко мне в темноте.
— Кто здесь? — прошептал я, но ответа не было.
Я сжал платок, чувствуя его странную влажность, будто он только что вымок в воде. Сердце билось так сильно, что казалось, его эхо раздаётся по всей комнате.
— Это не настоящее, — пробормотал я, закрывая глаза.
Но звук не исчезал. Он заползал в голову, врезался в сознание, как шёпот какого-то незримого существа, которое знало мои страхи, мои слабости.
Я не заметил, как шаги нарушили тишину. Тяжёлые, уверенные, они приближались, гулко отдаваясь от каменных стен.
Замок на двери снова щёлкнул, и в проёме появился он.
Лорд.
Я попытался подняться, но ноги подогнулись, и я рухнул обратно на пол. Его силуэт, высокий и величественный, заслонял свет. Плащ, тёмный, словно ночное небо, мягко колыхался за спиной, а глаза блестели холодным светом, пронизывая меня насквозь.
— Сядь, — коротко бросил он, и я повиновался, усевшись прямо на холодный камень.
Он прошёл внутрь, шаг за шагом, медленно, словно изучая каждую деталь комнаты. Казалось, что он был здесь не просто для того, чтобы судить, а чтобы что-то вынести для себя, узнать.
— Расскажи, — сказал он, останавливаясь напротив меня.
Я поднял голову, пытаясь найти в его лице хоть намёк на понимание, но там была только холодная отстранённость.
— Расскажи, что произошло, — повторил он, его голос звучал ровно, но в нём была скрытая угроза.
Я начал говорить. Слова вырывались из меня обрывками, как вода из треснувшего сосуда. Я пытался объяснить, как случайно задел Сара, как не хотел никого ранить. Рассказывал о его грубости, о том, как он толкнул меня первым.
Лорд слушал молча, не перебивая. Его лицо оставалось неподвижным, а взгляд — сосредоточенным, пронизывающим, как будто он видел больше, чем я говорил.
— Случайность, значит, — наконец произнёс он, откинувшись на стул, который нашёл у стены.
Я кивнул, с трудом удерживая взгляд на нём.
— Возможно, — сказал он, его тон стал мягче, почти задумчивым. — Но скажи мне, мальчик…
Его глаза прищурились.