— Это ошибка… Это ошибка… — прошептал я, но даже сам не поверил своим словам.
Я закрыл лицо руками. Воспоминания нахлынули волной: смерть родителей, годы труда на чужих людей, постоянный страх, что я ошибусь и потеряю то малое, что у меня есть.
Слёзы подступили сами собой. Я пытался сдержаться, но тело меня предало. Сначала тихий всхлип, потом ещё. И вскоре я уже плакал, уткнувшись лицом в подушку.
— Почему? Почему всё так? — прошептал я, но ответа не было.
Я плакал о прошлом, о настоящем, о том, что произошло и что могло произойти. Слёзы текли по щекам, смачивая подушку, но мне было всё равно.
Знакомое тепло белого платка на шее вдруг стало невыносимым. Я сорвал его, сжал в руках, словно он мог ответить на мои вопросы. Но он был всего лишь тканью, молчаливым свидетелем моих ошибок.
Воспоминания накатывали одно за другим. Мать, отец, их лица, которые я почти забыл. Тот день, когда я впервые оказался у лорда. Всё это казалось таким далёким, но теперь вспыхивало с пугающей ясностью.
Слёзы иссякли, но внутри осталась пустота. Тело было тяжёлым, словно из него вытянули все силы. Я закрыл глаза.
— Завтра всё будет иначе, — прошептал я, но сам не верил своим словам.
Сон пришёл быстро, унося меня в беспокойное забытьё, где не было ни страха, ни боли. Лишь тишина.
Знакомство с портным VIII
На Краю
Сначала было тепло. Мягкий свет, будто рассвет, ласкал веки, и казалось, что всё хорошо. Я стоял в своей мастерской, освещённой утренним солнцем. Ткани, сложенные аккуратными стопками, переливались в лучах, а на манекене висел почти готовый камзол. Я подошёл ближе, чтобы рассмотреть его, и на мгновение почувствовал гордость.
Но затем что-то изменилось. Свет померк, тени стали длиннее, будто солнце ушло за горизонт. Я посмотрел на камзол — он был испачкан. Тёмные пятна расползались по ткани, словно её впитывала чернила. Я попытался стереть их, но пятна только увеличивались, а под моими руками ткань вдруг стала скользкой и холодной.
— Это твоя вина, — раздался голос за спиной.
Я обернулся. Там стоял отец, но его лицо было бледным и неестественно застывшим, как у куклы. В его руках был тот самый старый нож с трещиной на рукояти.
— Ты всегда был бесполезным, — сказал он, и его голос эхом разнёсся по мастерской. — Ты не спас нас тогда, и не справишься даже сейчас.
Я отступил назад, споткнувшись о корзину с тканями, и тут услышал другое. Шёпот. Мягкий, обволакивающий, но в нём было что-то неправильное.
— Не слушай его, — сказала мать. Её образ возник из темноты, светлый, почти сияющий. — Ты всё делаешь правильно. Всё, что нужно, это продолжать.
Её голос был утешением, но тут она подняла руку. На её ладони лежал мой белый платок. Пятна крови на нём начали светиться, переливаясь багровым светом.
— Продолжай… — повторила она, но её голос начал распадаться, как старое полотно.
Свет вокруг потух, и я оказался в лесу. Ночь была густой, и деревья казались чёрными колоннами, уходящими в бесконечность. Я слышал чавканье где-то поблизости, но не мог понять, откуда оно доносится.
Впереди я увидел свет. Маленький, теплый, он манил, как маяк в тумане. Я пошёл к нему, спотыкаясь о корни, ноги увязали в грязи, но я продолжал двигаться.
Когда я добрался до света, я увидел её. Лина сидела на камне, держа в руках какую-то ткань. Её пальцы перебирали её с лёгкостью, которую я всегда восхищался.
— Ты опоздал, — сказала она, не поднимая глаз.
— Опоздал куда? — спросил я, чувствуя, как сердце сжимается.
Она не ответила. Ткань в её руках вдруг стала алой, как кровь, и потекла сквозь её пальцы на землю.
— Ты всегда опаздываешь, — раздался другой голос. Лорд. Он появился из тени, высокий и властный, его плащ развевался, будто вокруг дул сильный ветер. — Ты хороший мастер, но этого недостаточно.
Я хотел возразить, но не нашёл слов. Его глаза были холодными, как лёд, а в руках он держал мой камзол.
— Он прекрасен, но что в нём толку, если ты никто? — сказал он, разрывая ткань на части.
Куски камзола упали на землю, и вдруг стали превращаться в чёрных птиц. Они закружились вокруг меня, клювами и когтями рвя воздух.
Я закрыл лицо руками, и тут всё исчезло.
Я стоял на краю обрыва. Внизу бурлила река, её воды были густыми и чёрными, как смола. За моей спиной кто-то дышал, тяжело, обжигая затылок. Я обернулся, но никого не увидел.