— Я… готовлюсь к ночи.
Девушка слегка прищурилась, но не стала задавать лишних вопросов. Её рука потянулась к одному из ящиков, она извлекла оттуда три аккуратно завернутых свечи.
— Возьмите. Этого должно хватить на некоторое время.
И я принял их, словно хрупкое сокровище, благодарно склонив голову. Было странное тепло в её жесте, искренность, к которой я не привык.
На мгновение замерев, уже готовый уйти, я осознал, что что-то держит меня здесь. Обернувшись, неуверенно оглядывая девушку, всё ещё сидящую за своим столом, я поймал желание, что удерживало меня.
Её пальцы вновь взяли перо, но замерли, когда она заметила мой взгляд.
— А как вас зовут? — вдруг спросил я.
Она слегка улыбнулась, отложив перо в сторону.
— Лина. А вы?
Я даже на секунду растерялся. Моё имя звучало таким простым, будто его и вовсе не существовало в этом мире. И я лишь прошептал:
—
Я…
И тишина вновь окутала нас. Девушка, кажется, собиралась что-то сказать, но я лишь коротко кивнул и скрылся за дверью, оставив её наедине с недосказанностью.
Знакомство с портным II
Липкий След
Когда дверь канцелярии мягко закрылась за моей спиной, я услышал звук. Едва различимый, словно что-то хлюпнуло, как вода, случайно разлитая на камень. Я остановился, затаив дыхание. Коридор, обычно наполненный слабым эхом шагов и отдалёнными голосами, теперь казался пугающе тихим. Мой взгляд скользнул по стенам, но ничего странного я не заметил. Лишь серые камни, поросшие мхом, и мерцающий свет факелов, который, казалось, дрожал от моего присутствия. Воздух был тяжёлым, словно насыщенным невидимой угрозой, и каждый вдох давался с трудом.
Шагнув вперёд, я почувствовал, как внутри что-то ёкнуло. Тишина и гнетущая пустота коридора стали невыносимы.
"Привычное дело," — успокаивал я себя, вытирая холодную влагу со лба. Но звук, этот едва слышимый шорох-хлюп, снова достиг моих ушей, как будто шаги следовали за мной в такт. Я обернулся. Позади было пусто.
Стараясь не обращать внимания, я продолжил идти. Путь в мастерскую был не таким длинным, но каждый шаг давался с трудом. Ноги словно становились тяжелее, а воздух — гуще. В голове всё ещё звучал этот странный звук, но теперь я уже не мог понять, был ли он настоящим или просто игрой моего разума.
В какой-то момент я почувствовал, как кожа на пальце начинает зудеть. Это было то самое место, где игла проколола меня утром. Капелька засохшей крови, забытая за работой.
— Надо стереть, — пробормотал я, будто самому себе, и потянулся к платку.
Когда мои пальцы коснулись ткани, я почувствовал что-то липкое. Неприятное ощущение заставило меня замереть. Это была не просто кровь, запёкшаяся после утреннего пореза. Ткань казалась влажной, хотя я точно помнил, что её края должны были быть сухими.
Я взглянул на свои пальцы: тёмно-алая влага оставила след. Сердце сжалось, но я не мог понять почему.
"Должно быть вспотел," — подумал я, стараясь убедить себя.
Но в этот момент странное чувство снова охватило меня. Что-то, или кто-то, будто наблюдало за мной из тени. Я поднял голову и снова огляделся. Тени колонн вытянулись вдоль коридора, как чернильные пятна. Факелы, хоть и горели, казались слабее, чем раньше.
Шаг. Или это был звук моего дыхания? Я не знал. Слишком тихо, слишком странно.
Я торопливо вытер пальцы о платок и ускорил шаги. За спиной всё ещё была эта тишина, та самая, что заставляет думать о чужом присутствии.
"Нужно добраться до мастерской," — сказал я себе, не смея оглянуться.
Но ощущение, будто что-то осталось позади, а может, следовало за мной, не покидало меня.
Каждый шаг по коридору казался мне слишком громким. Эхо моих шагов отражалось от каменных стен, словно кто-то повторял их за мной, немного тише, немного медленнее. Я крепче прижал свечи к груди, чувствуя, как липкая влага на пальцах оставляет следы на обёртке.
В голове всё ещё звучал этот странный звук — то ли хлюпанье, то ли шорох. Я старался убедить себя, что это лишь плод моего воображения, но с каждым шагом чувство чужого присутствия становилось всё сильнее.
Коридор передо мной тянулся бесконечно, мрак лишь изредка разрывался светом тусклых факелов. Один из них уже догорал, его огонёк дрожал, будто готовился погаснуть.