Но он продолжал стоять там, глядя на меня, и в его взгляде не было того хищного блеска, который я видел раньше. Он ждал. И чем дольше я сидел на ветке, тем больше его терпение казалось мне странным. Почему он не ушёл? Почему не бросил меня здесь, если охота действительно окончена?
Может быть, это была ловушка. Может быть, он просто играл со мной, как кошка с мышью, прежде чем нанести последний удар. Но даже если это была игра, я понимал, что рано или поздно придётся спуститься. Моё тело не выдержит долго на этой высоте, да и силы уже были на исходе.
Собрав последние остатки мужества, я начал медленно двигаться. Каждое движение отзывалось болью в израненных руках и ногах, но я старался не обращать внимания. Ветка за веткой, я спускался всё ниже, пока, наконец, не коснулся земли.
Истар стоял всего в нескольких шагах от меня, и теперь я мог видеть его лицо более отчётливо. Оно было спокойным, почти безразличным, но в глазах всё ещё читалось что-то, что я не мог расшифровать. Возможно, это была насмешка. А может, просто удовлетворение оттого, что он позволил своей добыче уйти живой.
— Умный ход, — произнёс он, указывая на платок, всё ещё болтающийся на терниях. — Обманул меня. Почти.
Его слова заставили меня сжаться, но я не ответил. Я просто стоял там, чувствуя, как земля под ногами качается, словно палуба корабля. Голова кружилась, а дыхание всё ещё было прерывистым.
Истар повернулся и сделал шаг назад, явно намереваясь уйти. Но перед этим он обернулся и добавил:
— Только помни, парень. Свобода — это лишь вопрос времени.
Я шёл за охотником, и каждый шаг давался мне с трудом, словно земля под ногами всё ещё пыталась удержать меня, напомнить о том, кто я есть на самом деле. Но что-то внутри меня толкало вперёд, не давало остановиться. Свобода… Да, она когда-то казалась мне высшей ценностью. Когда я был подмастерьем у Эры, каждый день был борьбой за выживание, за право называться портным. Она научила меня многому — не только шитью, но и тому, как видеть ткань, как чувствовать её душу. "Ошибёшься — ранишь её", — говорила она, и эти слова стали для меня больше чем просто уроком по ремеслу. Это было напоминанием о том, что каждое действие имеет последствия.
Но теперь… Теперь этот образ, такой яркий, такой живой, разбился о реальность. Караван забрал меня из той жизни, вырвал из мира, где я мог бы остаться незамеченным, быть никем. И вот здесь, под покровительством лорда Унолома, я нашёл то, чего никогда не имел прежде: цель. Каждый стежок, который я делал для него, каждый узор, созданный моими руками, имел значение. Здесь я был нужен. Здесь я был кем-то.
И сейчас, следуя за охотником обратно к холму, я понимал, что эта свобода, которую я когда-то считал бесценной, возможно, была лишь иллюзией. Под защитой лорда я чувствовал себя живее, чем когда-либо. Мои руки снова двигались уверенно, иглы скользили по ткани так, будто знали своё предназначение лучше меня самого. Я жил ради работы, ради создания вещей, которые были важны не только для меня, но и для других.
Охотник обернулся, его взгляд был полон изумления. Возможно, он ожидал, что я побегу, спрячусь или попытаюсь напасть. Но я сделал выбор. Я вернулся. Не потому, что сдался. А потому, что здесь, среди этих людей, среди этих стен, я нашёл своё место. Место, где мои руки могут творить, а сердце — биться в такт работе.
Мы шли молча, и я чувствовал, как холодный ветер треплет мой платок, который вновь висел на шее. Он стал символом не только моих ран, но и моего пути. Пути, который привёл меня сюда, к этому моменту. Ткань была влажной от пота и крови, но я не обращал внимания. Это был мой след, моя история, вплетённая в каждую ниточку.
Когда мы достигли холма, я остановился и посмотрел назад. Лес, куда ушли остальные, казался теперь далёким и чужим. Там была свобода, но там же была и неизвестность. Здесь же, на этом холме, я знал, кто я. И этого мне было достаточно.
Развернувшись, я увидел его — лорда. Он стоял в нескольких шагах от меня, и во взгляде его читалось явное удивление. Казалось, он не ожидал увидеть меня здесь, живым, после всего, что произошло. Старый охотник, Истар, лишь хмыкнул себе под нос, бросив на нас короткий взгляд, и, не говоря ни слова, покинул нас.
Я же остался на месте, чувствуя, как тяжесть момента оседает на мои плечи. Не раздумывая больше ни секунды, я преклонил колено, опустившись перед ним. Грубая земля сжалась под моими коленями, а голова склонилась так низко, что мой платок едва не коснулся земли. Это был жест полного подчинения, символ того, что я снова вверяю себя во власть его воли.