Эти протяжные слова неотделимы от некрасовской дикции. Они нужны не только его трехсложным размерам — анапестам, амфибрахиям, дактилям. Даже для его ямбов характерны такие слова:
Если бы нужно было привести две строки, наиболее характерные для его фонетики, мы привели бы такие:
Эмоциональная и смысловая нагрузка лежит у него именно на этих многосложных словах. Они неотделимы от некрасовской лирики. И так типично для его долгословия это троекратное повторение одного и того же пятисложного слова в «Кому на Руси жить хорошо»:
Столь же характерны для поэзии Некрасова параллельные строки с четырехсложными и пятисложными словами:
Переберите окончания строк в его стихотворении «Детство», написанном в 1873 году. Все строки, за немногими исключениями, оканчиваются длинными словами: мла-ден-че-ства, у-бо-гую, де-ре-вян-ны-е, от-цов-ско-е, при-хо-жа-на-ми, об-ру-шить-ся, со-ве-ща-ли-ся, под-пор-ка-ми, бес-тре-пет-но, от-слу-жив-шу-ю, при-ход-ску-ю, рас-хо-ди-ли-ся, пра-во-слав-ны-е, пре-ста-ре-лы-е и так до самого конца.
На сто строк — сто четыре многосложных слова! Неслыханный, небывалый процент! В России не было ни одного поэта, у которого хотя бы вполовину обнаружилось такое пристрастие к протяжным словам, если, впрочем, пе считать Александра Востокова, который в своей книге «Опыт о русском стихосложении» коллекционировал их как диковины:
Но то был именно опыт — опыт ученого-филолога, не имевший никакой эмоциональной окраски. Он и сам смотрел на свои стихи как на «пробы дактилических и иных равностопных стихов» («Опыт о русском стихосложении», 1817). В сущности, такое же значение имели «опыты» Карамзина, Хераскова и других стихотворцев XVIII века в так называемом «русском размере».