На открывшемся 9 февраля заседании все началось, как и предполагалось. Жесткость высказываний министров иностранных дел натовских стран в адрес польских руководителей нарастала от выступления к выступлению. Но время быстро продвинуло стрелки часов к часу дня, когда польский посол Канарский, сидевший на председательском кресле, объявил: время обеденное, заседание закрывается.
Произнесенные спокойным голосом, эти слова всеми, в том числе и в натовских делегациях, были встречены не без удовлетворения как обещающие скорый обед. Началось даже движение к выходу из зала заседания, и вопрос, который кто-то задал насчет времени возобновления работы во второй половине дня, прозвучал как желание получить не больше, чем необходимое протокольное уточнение. Но все стало меняться, когда председатель пояснил, что на вторую половину дня заседание не намечено. Все поспешили вернуться на свои места. Видимо, еще не совсем осознавая, что это означает, кто-то из натовских представителей попросил разъяснений у председателя. Тот дал их, зачитав уже известное читателю положение из Правил процедуры. Стало ясно: чтобы Встреча собралась на заседание во второй половине дня, требуется соответствующее решение. Кто-то из делегаций стран НАТО поспешил внести предложение об этом. Для его принятия требовался консенсус. Его, конечно, не оказалось. Польша была против, а с ней и делегации других стран Варшавского договора. Что это означало? Это означало, что большинству руководителей внешнеполитических ведомств стран НАТО предстояло покинуть Мадрид, так и не обрушив на польское руководство припасенные громы и молнии. Теоретически это можно было бы сделать на следующем предусмотренном программой работы Встречи заседании Координационного комитета. Но оно должно было состояться только через две недели, да и там также было запланировано лишь одно заседание. Одним словом, задуманная натовцами акция срывалась. Это вызвало у них бурю возмущения. Обед был забыт. Передавая друг другу микрофон, они выступали, выступали и выступали. Но теперь лишь по процедурному вопросу. Особенно неистовой была речь госсекретаря США генерала Хеша. Ему тоже не хватило времени выступить до обеда, и теперь, поднявшись на трибуну, он, не стесняясь в выражениях и жестах, громил и крушил Правила процедуры Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, призывая не обращать на них внимания.
Помощник главы нашей делегации П. Лядов (позже он занижал пост директора Департамента государственного протокола МИД РФ) вел краткую запись выступлений и не так давно сообщил мне, что их набралось целых 153! Это при том, что в то время государств-участников было всего 34, да и выступали главным образом представители стран НАТО. Советская делегация вообще не приняла участия в этой дискуссии.
Давно прошло время не только обеда, но и ужина, а председатель заседания продолжал констатировать, что консенсуса в отношении решения о продолжении работы Координационного комитета нет. Он — консенсус — так и не появился. Поздно вечером заседание Координационного комитета закрылось. Высокие гости разъехались.
На следующий день Мадридская встреча продолжила предписанную ей работу. В комиссиях. Работу непростую: такие были времена, но ураган, в эпицентре которого могла оказаться не только Мадридская встреча, но и весь общеевропейский процесс, пронесся стороной.
Важнейшее значение для организации переговоров имеет уточнение формата участия в них государств.
Что касается двусторонних переговоров, речь идет о договоренности об уровне их проведения (руководители государств, правительств, министры иностранных дел и т. д.), численном, а иногда и персональном составе делегаций или основных сопровождающих лиц, а также советников, экспертов, обслуживающего персонала. Переговоры могут проводиться в форме бесед руководителей делегаций или встреч в расширенном составе, то есть при участии членов делегаций.