Представитель Турции… Представитель Кипра… Представитель Греции… Кто-то еще. Не может, не должно быть даже попыток приостановить эту столь обычную перепалку. Любая такая попытка председателя вызовет удар по нему со стороны той делегации, которая сочтет себя ущемленной. Я ограничиваюсь стандартными фразами: «слово предоставляется уважаемому представителю…», «благодарю уважаемого представителя…» и т. д. В то же время у меня нарастает напряжение: рано или поздно все желающие выговорятся. Воцарится молчание У всех в который раз встанет вопрос: «А как же быть? Где развязка? Где выход из тупика, блокирующего окончание работы?»
Хорошо, если кто-нибудь вдруг предложит проект решения (наконец-то), с которым согласятся конфликтующие стороны Но почему это должно случиться в эту ночь, если не случилось в течение многих предшествующих месяцев работы? Надежды никакой.
Скорее всего, в той тишине, которая последует за схваткой, взоры всех устремятся на председателя, ожидая, что, может быть, избавление придет от него. Но у меня нет никаких заготовок. Потому что ни наша делегация, никто другой при всех их долгих усилиях так и не смогли придумать ничего, дающего выход. Я жадно вслушиваюсь в перебранку делегатов в расчете уловить хоть какой-то новый поворот мысли, какой-то сигнал, ухватившись за который можно было бы составить какой-нибудь текст, способный получить консенсус. Но ничего подобного не происходит. Известные непримиримые позиции. Все тот же набор аргументов. Ситуация, которая рискует через какое-то количество минут превратиться в стандартный эпилог: «никакого решения не найдено, вопрос остается в повестке дня, следующее заседание состоится»… И тогда опять конца Совещания не видно. Печально. С этим не хочется мириться…
И вот наступает тишина. Оглядываю зал. Никто больше не просит слова. Предложений тоже нет. Объявить перерыв? Скажем, минут на тридцать. Но на часах начало четвертого утра. Делать подобное предложение в таких условиях было бы обоснованно только тогда, когда есть надежда, что перерыв что-то принесет. Но откуда она, эта надежда? Нет, лучше постараться разрубить узел сходу. Пусть даже необычным способом.
Пододвигаю микрофон. Говорю:
— Уважаемые коллеги. Все вы слышали всё, что здесь только что было сказано.
Пауза. Кто же с этим не согласится? Эта фраза становится как бы констатирующей частью решения.
Продолжаю:
— Предлагаю перейти к следующему пункту повестки дня. Это, как предполагается, должно стать резолютивной частью решения. Дело в том, что принятие в подобных условиях решения о переходе к следующему вопросу означает, что рассматриваемый вопрос повестки дня Совещание считает исчерпанным и закрывает его.
Председательский молоток уже занесен на виду у всех.
Я опускаю его через несколько секунд, потребовавшихся для того, чтобы мои слова были переведены синхронными переводчиками.
Полная тишина в зале сменяется нарастающим шумом.
Застывшие было делегаты приходят в движение.
Я еще в напряжении. Нет ли поднятой руки с протестом против такого решения, вернее, против такой развязки остроконфликтной ситуации, не оспаривает ли кто, что консенсус был и решение принято?
Нет, гул в зале — это гул одобрения. Последнее препятствие к принятию проекта Хельсинкского Заключительного акта было устранено, что и было тотчас же сделано на этом, оказавшемся последним заседании второго этапа. Тем самым руководителям государств — участников Общеевропейского совещания был открыт путь в Хельсинки.
Положение председателя является удобным и для принятия решений в форме заявления председателя тогда, когда принять решение в другом виде бывает затруднительно. Естественно, что в таком случае над подготовкой текста заявления председателя работают все заинтересованные делегации.
Председательствование государства на международном форуме, особенно когда речь идет о продолжительном сроке председательствования — месяц, а то и год, — открывает перед ним Дополнительные возможности для активного участия в международных делах, в том числе путем предложения интеллектуального лидерства в совместном поиске решения общих для всех проблем. Так действовала Россия в 2006 году, председательствуя на четырех крупных форумах — в «Восьмерке», в Комитете министров Совета Европы, в Организации черноморского экономического сотрудничества и в Арктическом совете.