Он закрыл глаза и захрапел.
Заиграла флейта. На середину зала вышла босая девушка в ярком костюме и начала танцевать.
В гримёрной, за туалетным столиком, Фая втыкала в копну волос длинные шпильки с золотыми набалдашниками. Рядом Лариса подводила глаза.
— У нас обеих есть шанс выиграть. Но повезёт кому-то одной, — сказала Фая.
— Не надейся. У меня нет соперниц, — сухо ответила Лара.
Фая с недоумением посмотрела на подругу.
Государь громко храпел. Чиновники за его спиной снисходительно зашушукались. Один, он ближе всех стоял к креслу, легко толкнул Государя в бок. Государь вздрогнул, проснулся и щёлкнул пальцами. Услужливый лакей снова поднёс ему серебряную рюмочку на серебряном подносе. Государь машинально выпил. «Кажется, я всхрапнул. И чего ради я сижу здесь, как болван. Скорей бы уж в постель».
Объявили танец Фаины.
Заныли ноги: подступала знакомая, тянущая боль в суставах, и Государь не то выдохнул, не то простонал: «Проклятая подагра… Лара, грелочка моя… Лучше бы я подарил тебе ещё одно ожерелье, только бы не торчать тут и не мучиться».
Ему показалось, что с пола сильно тянет стужей, и он нетерпеливо поёрзал в кресле, ища глазами дыру, откуда могло сквозить. И вдруг увидел маленькую босую ногу.
Нога исчезла, потом промелькнула ещё раз и так близко, что он разглядел каждый пальчик и каждый перламутровый ноготок. Боль в суставах начала уходить. Он последовал взглядом за этой шустрой ножкой и увидел танцовщицу — гибкую, лёгкую, точно парящую в воздухе; от неё, как от голубки, исходила мягкая теплота, и Государь погладил свои отёкшие колени. Улыбаясь, он снова щёлкнул пальцами, ему опять поднесли серебряную рюмочку, он протянул руку, но почему-то не тронул рюмочку и замер.
Танцовщица ещё раз пробежала мимо, и его обдала тёплая волна воздуха. В танце была пьянящая радость, свежесть. Непонятная грусть сдавила Государю горло и выгнала слезу.
За его спиной пробежал шёпот:
— Государь плачет…
Он опустил голову и, крепко сожмурившись, веками выдавил эту слезу себе на мантию.
Флейта смолкла. Девушка поклонилась и убежала. Государь тихо спросил:
— Имя?
Ему так же тихо ответили:
— Фая.
— Кто следующая?
— Лариса.
— А потом? — и прежде чем ему успели что-то сказать, ответил себе сам детской поговоркой: — А потом суп с котом… — и одними губами произнёс мягкое, как пух, имя — Фая… Фая… Фая…
Вышла Лариса. Готовясь к танцу, она посмотрела на Государя и поняла, что, глядя на неё, он её не видит, а только делает вид, весь переполненный чем-то таким, что не имеет к ней ни малейшего отношения. Это взбесило и разозлило её: «Хитрая, жирная скотина: прикидывался простачком, а сам себе на уме…»
Государь сделал над собой усилие и сфокусировал на Ларе взгляд, учуял за её цепкими глазами жгучее желание удержать его. Их взгляды пересеклись, и от смущения, ему несвойственного, Государь потупил голову. Это ещё больше задело и сковало Ларису. Она пропустила первые такты, и флейтисту пришлось повторить вступление.
Колючий танец Ларисы расточал фальшь и насквозь был пропитан жаждой обладания; а танец той, другой, просто манил. В Ларисе не было живительного тока, который был у той, другой, ещё незнакомой.
Сбиваясь с ритма, путая движения, Лариса не столько танцевала, сколько следила за Государем. Он собирался уходить, жестом подозвал секретаря и негромко отдал распоряжения. Но она его услышала:
— Первый приз вручить Фае… без меня, а мне — подать машину… Что-то неможется…
Лара в замешательстве остановилась. Недоумённо замолк флейтист. Государь встал
и пошёл к выходу. Лариса выбежала на улицу через служебный ход. Стояла душная
летняя ночь. Подойдя к правительственным машинам, Лара решила сделать вид, что
ничего не произошло, прикинуться наивной. Чёрт с ним, с ожерельем, лишь бы вернуть его, и тогда будет другое ожерелье, точно такое же, даже ещё лучше, и даже не одно, а много.
Когда Государь вышел из парадного подъезда, она приподнялась на цыпочках и приветливо помахала ему рукой, напоминая о себе и о их сговоре уехать вдвоём в резиденцию после награждения и банкета, но толпившаяся вокруг охрана оттеснила её в сторону, Государь сделал вид, что никого не видит, прошёл к машине, сел на заднее сиденье, двери захлопнулись, и кортеж двинулся.
3
Прислуга накрывала стол для банкета. Бело-розовое ожерелье лежало на подушке из чёрного бархата на высокой тумбе. Возвращаясь с улицы, Лариса прошла через зал и с завистью посмотрела на чёрный бархат.