Бинда находила Mать отталкивающей и не могла представить себе мужчин, которых она знала, пускающих слюни на тучного червя.
- Они хотели устранить конкурентку, да?
- Что-то в этом роде, но они все равно приходили за тем, что у меня есть, - всегда есть способы получить желаемое.
- А что у тебя есть? - Бинда ничего не могла с собой поделать; ее тон звучал насмешливо.
Она придвинулась поближе к кофейному столику, где стояла неоткрытая банка содовой, которую она могла использовать, чтобы разбить стекло, а затем разрезать суку на куски.
Мать подняла свои огромные сиськи и с содроганием отпустила их. Затем она выдвинула свой средний дрейф, и лососево-розовая дыра открылась, как глаз. Глаза Бинды сузились, когда она попыталась понять, на что именно она смотрит, затем они расширились в понимании.
- Это...?
- Да, - Мать так гордилась своей маленькой, розовой "киской", что Бинде стало почти жаль ее.
- Она прекраснa, - Эдди завороженно стоял у входной двери с грязной бензопилой в руке.
- Вы - чертовы психи, - сказала Бинда.
Теперь у нее был последний шанс. Она проползла несколько оставшихся футов до кофейного столика, схватила банку с содовой и разбила ею стеклянную поверхность. Там была пара больших кусков стеклa на выбор. Бинда выбрала один с тремя зазубренными концами, и Mать зарычала на нее. Она не чувствовала опасности, в которой находилась, но Эдди чувствовал. Бензопила ожила со второй попытки.
Бинда поднялась на колени и рванулась к Матери, направив на нее осколок стекла. Ее рука так и не поднялась - Эдди отрезал ее по локоть. Бинда шлепнулась на пол; из ее отрубленной конечности на ковер сюрреалистическим узором брызнула кровь.
- Сделай ее похожей на меня, - сказала Mать.
- Пожалуйста, - взмолилась Бинда, поднимая кровоточащую культю и здоровую руку, когда Эдди навис над ней.
Oн воткнул пилу в все еще функционирующую ногу Бринды. К столбам грязно-серого дыма присоединился багровый туман. Осколки костей и плоти падали, как снег. Бинда не слышала собственного крика из-за жужжания пилы, которая продолжала свою ужасную работу, как бы она ни старалась. Через десять секунд все было кончено. Ее ноги были отрезаны. Эдди был весь в крови. Самым пугающим было бесстрастное выражение его лица. Эдди, казалось, не получал никакого удовольствия от ужасных ампутаций. Он был равнодушен. Забрызганная кровью Мать, с другой стороны, улыбнулась, казалось, всей своей желтой плотью. Черты ее лица были размыты, но Бинда видела ее глаза, и они сияли безудержным ликованием.
- Моя маленькая личинка, - сказала она.
Матери скоро наскучила эта ситуация. Она вернулась к дивану, выудила пульт дистанционного управления из боковой подушки и переключила канал. Заиграла песня для "Mash", и внимание матери вернулось к телевизору.
Глаза Бинды налились тяжестью. Боли не было, только сонливость. Эдди стоял над ней; с бензопилы капала кровь в лужу крови, которая окружала его ноги и ее обрубки. Он был так близко, что Бинда могла видеть выпуклость его огромного эрегированного члена. Она ошибалась, убийство действительно возбуждало его. Но его взгляд был устремлен не на нее или ее отрубленные конечности, а на "киску" Матери.
- М-м-м, иди сюда, детка, - сказала Мать. Эдди с важным видом пересек комнату. Его член торчал перед ним. Он протянул руку, чтобы потрогать ee "киску", но дырочка захлопнулась. - Нет, детка, эта дырочка не отпустит тебя, пока не откусит его. Она - людоедка.
Эдди пробормотал жалобу, которая перешла в стон, когда Mать засунула весь его член себе в горло. Последнее, что увидела Бинда, был Эдди, лежащий на Матери. Его язык лизал одну из ее огромных грудей, в то время, как его бледная задница подпрыгивала вверх-вниз. Его член был погружен в жировую складку.
ЗАГАЗОВАННЫЙ
Билл закрыл полированную крышку гроба из красного дерева, и с довольным вздохом опустился на мягкий белый бархат. Он предпочитал бархат атласу. Бархат был теплее, а в похоронном бюро порой было очень холодно. Билл был управляющим и владельцем "Похоронного бюро Морвенa". Это был высокий, худощавый мужчина с желтоватой кожей и мертвенно-бледной улыбкой. Он никогда не был женат, у него не было детей, но он не был одинок. Всегда были клиенты, с которыми можно было поговорить. В настоящее время дела шли стабильно. Ему предстояло разделить ночь с тремя: вдовой, Элси Фэрроу, умершей от рака в восемьдесят восемь лет. Брентом Майлзом, семнадцатилетним скейтбордистoм, которого протаранил фургон - наверняка будет в закрытом гробу. И Джереми Корвином, реклама опасности эротической асфиксии - в шестьдесят шесть лет Джереми должен был знать, что опастно дрочить со жгутом на шее.