Я думаю, что мы когда дочь немного подрастёт, мы будем рисовать совместно с дочерью. Я на это надеюсь и жду. Почему мать делала эту, никому не нужную, деревенскую карьеру? Почему она считала это очень важным делом? Оказалась ли она на той линии жизни, на какой мечтала? Работая сейчас просто секретарем, приходя домой в 4 вечера, мать просто лежит на диване и спит под включенный телевизор и есть огромные порции высококолорийной, преимущественно, белковой, еды… Я в этом не вижу никакого смысла. На мой взгляд, она ничего не добилась. Ну да, у неё есть пенсия в 15 тысяч, зарплата в 12, премиальные, отпускные, единственная подруга, телевизор, деревенский дом на земле, тринадцатая зарплата, у неё есть отпуск, который она никуда не потратит, а, скорее, будет работать в отпуск, как всегда, она не может не работать, она так привыкла, и ясно, что теперь, выгнав меня, ей страшно теперь без людей вокруг, страшно от одиночества, потому-то она и звонит каждый вечер своей сестре и дочери… Она очень нервозный человек, и не знает куда деть эту свою нервозность, и, наверняка чувствует себя одинокой в пустом доме, из которого она меня выгнала сама же, и теперь ходит на работу просто, чтобы занять себя как-то…
После того, как мать заболела (слишком много нервничала, психовала, потому что ревновала своего бывшего мужа, то есть, моего отца), ей сделали операцию на сердце. Неудивительно что она заболела, ведь столько лет кричать, что она нас растила, она ухаживала, а мы виноваты во всем, это любому человеку подорвет здоровье. Нельзя каждый день, как она делала, звонить чужому (!), по сути, не знакомому человеку, желая смерти ему.
Мать каждый день на протяжении нескольких лет имела следующий ритуал: она звонила второй жене отца и, когда та подходила к телефону: орала в трубку одну фразу: «Чтоб ты сдохла!» Если человек живет много лет с такой ненавистью в сердце, с такими пожеланиями другим людям, то, неудивительно, что ей в конце концов сделали операцию на сердце.
Мать - трудоголик. Она не может быть просто пенсионером и не работать, у неё руки чешутся поработать, она ушла с руководящей должности в администрации работать секретарём в другое госучреждение, посчитав, что руководящие должности – это слишком изматывающая теперь для неё деятельность. Я меньше года работала с матерью в одном кабинете. Мы работали вместе, это было довольно тяжело морально, но мне нравилась сама работа, потому что в отделе культуры для меня было интересно, как для творческого человека. Но повторять такой опыт я бы уже, точно, не хотела.
111. Запрограммирован на любовь
Для чего была нужна матери карьера? За этим ли она гналась? Спрашиваю уже я читателя, и себя тоже, в который раз. Только ради пенсии? Глупо. Ради мифической репутации? Сомнительно. Я не вижу смысла ради репутации убивать себя. Что сейчас от неё осталось? Что работа ей дала? Каких-то друзей или близких людей рядом с ней сейчас я не наблюдаю, сестра ее живет в другой деревне, дочь – в городе. Я – изгнанный, тренировочный ребенок, живу в Штатах. Чувствую себя более счастливой и полноценной без токсичной матери и ее ненависти, чем она без меня.
Два с половиной года назад я хотела с ней жить хотела, но она меня выставила, сказав, на прощание, мол, предпочитаю жить без других людей, на прощание я пенсионер имею право пожить одна. Ну что ж, я очень хочу дать реализовать ей это право.
___________________
Я услышала в одном телешоу такую фразу: «Он твой отец – ты биологически запрограммирован его любить». Я тоже понимала, что фраза, возможно, недалеко ушла от истины, поэтому так часто старалась наладить контакт с отцом. Но эта «запрограммированность» очень вредила мне, моей душе, каждый очередной раз…
В беседе с блогером и фотографом Юлей Уваровой (которая уже три года живёт в США), был мне задан вопрос: «Почему так говоришь, почему обвиняешь их, своих родителей, что они забрали у тебя жильё, а где бы они иначе сейчас жили, у них ведь бы тоже жилья не было? Так что они правы». Я ответила: «Ты не поняла меня, Юля, у них и было свое жильё, у них оно и есть: у отца теперь две квартиры: первая квартира-трешка принадлежит его жене, а вторая квартира – тоже «трешка» - это та, которую он у меня отобрал себе в процессе шестилетних судов, которая раньше принадлежала моему деду и досталась мне в наследство от него, в которой я родилась и выросла.