118. Угрозы почтой
Зачем ругать правительство, политическую систему, экономику, сложную судьбу всего российского народа, вспоминать набеги монголо-татар, когда зло уже есть внутри твоей семьи, когда вот она – боль утраты и одиночества, далеко ходить не надо!
Зачем обсуждать политику, когда мы свои проблемы в своих же семьях обсудить друг с другом не можем?
Что случилось с людьми в этом мире? Я последние 3 года задаю себе этот вопрос, и, действительно, не понимаю. В какой момент наши души и сердца огрубели и озлобились до такой степени, что выставлять беременную дочь на улицу родители считают правильным и нормальным? Или это, как по Булгакову, «квартирный вопрос их испортил?» Почему общество поощряет такие вещи? Почему даже никто не проводит с подобными моим родителям беседу на тему: «Как вы до такого докатились?..» Где же она – точка невозврата? Наступит ли новая эра – нет, не мифических добра, справедливости и супергероев, а, хотя бы, Человечности?
______________________
Когда я была уже на 7 месяце, мы с матерью сильно поругались, настолько сильно, что она пожаловалась своим соседям за стеной (а мне сказала, что они оба - судьи, и если что с ней случится – то я сяду в тюрьму), а также натравила на меня свою родственницу – та начала писать мне угрозы (беременной женщине!) по е-мейл. Я заблокировала ее после второго е-мейла, поскольку мне нельзя было волноваться.
Вот они, эти письма с угрозами:
Письмо 1
Письмо 2
119. Терпение
Как вы понимаете я, беременная, не лучшим образом чувствовала себя после этих писем и скандалов (это был март, а рожать мне предстояло в начале июля).
Будучи на 8 месяце и оказавшись опять без крыши над головой (мать, отправила меня жить в квартиру, большей частью принадлежавшей отцу, а отец – сменил там замки и заехал туда жить со своей семьей), я наняла грузовик для своих и детских вещей (которые мать так и не разрешила распаковать, и они лежали измятые, плотно утрамбованные в черные спортивные сумки), забрала обоссанную котами коляску (водитель всю дорогу ругался на запах), ванночку, мой ноут и смартфон, который я сперва отдала матери, а потом, когда она начала по этому смартфону жаловаться и натравливать на меня свою родню, то я забрала его себе обратно (но оставила матери стационарный телефон, который я купила ей недавно и даже вызвала мастера-установщика). А мой сотовый сгорел от перепадов напряжения в сети, когда был оставлен на ночь включенным в розетку, поэтому как раз мне срочно необходим был другой телефон… Забрала клетку со своим котом породы мейн-кун, его корм и миски… И уехала обратно в город. Не сумела я забрать коробку с детскими игрушками, и все просьбы переслать мне ее по почте наложным платежом не увенчались успехом. Мне жаль особенно надаренных дочери игрушек моими друзьями и привезенной мной блеющей мягкой овечке из Израиля. она была уникальна - такой в России не купить.
Дорога далась мне тяжело, и расставались мы с матерью со скандалом. Она довела меня до слез, до давления 150/90, и самая, убедившись, что я покраснела, как помидор, и уже доведена сильнее некуда, просто развернулась на 180 градусов, и ушла спать к себе в спальню. Я была на восьмом месяце, мне было тяжело психологически, и я стала неповоротливой физически (вешала почти 70 кг). Конечно, я вернулась в город, к отцу ребенка, мы помирились, и сейчас все хорошо. На телефонные звонки я какое-то время отвечала. Но ехать забирать меня из роддома и даже смотреть ребенка – мать отказалась. Мы больше не виделись.
120. Мир улыбок и добра
…Спустя какое-то время, когда моей дочери был уже год, я поехала выступать в эту же деревню вместе с другими участниками нашего концерта (в таком составе: три поэта, оперная певица, куратор, два водителя и менеджер). И две какие-то тётки, знакомые моей матери, пришли на наше поэтическое выступление в библиотеке, сели в первый ряд, узнали меня и тут же начали смеяться надо мной, говоря, что что я не общаюсь с родителями, потому что я неблагодарная, и что мать, по их мнению, Святая.