Дед был никому не известным художником маслом по холсту. Особенно сильно он любил рисовать цветы. У него получались чудесные копии открыток с натюрмортами, пейзажами. Мне жаль, что я не сохранила ни одну из его картин.
Дед был глух на одно ухо. Он придумал героическую историю, и часто в детстве мне ее рассказывал: она заключалась в том, что его в войну контузило. Когда я стала взрослой, он мне рассказывал, что катался на лыжах и застудил ухо. Потом оказалось, что получил отит в армии.
В армии же дед научился готовить (дежурства в полевой кухни не прошла для него даром) и постоянно приготовлял каши, кисели, супы и картошку. Но манную кашу и кисель дед варил настолько густым, что его можно было резать ножом.
У деда я была любимой внучкой. Дед приходил к нам в гости каждый день, я садилась возле него, разговаривала с ним, общалась, долго…
Когда я была маленькая, мать отдала меня в школу с 6 лет, и дед меня водил на занятия, пока я не поняла маршрут, а когда я уже выучила досконально, где находится школа (до нее было 850 метров), то я была недовольна ежеутренними провожаниями и ругалась на дедушку, чтобы он больше не провожал меня, потому что мне было стыдно, что я иду со взрослыми (хотела быть самостоятельной, большой).
Характер у деда был веселый. Дед, это, пожалуй, единственный член семьи, с которым я с удовольствием общалась, и он мне не надоедал. Мою мать он раздражал. А бабка (жена деда) им безгранично пользовалась. Он дома делал всю домашнюю работу, иногда даже готовил еду.
Как-то раз бабка поставила квас и натянула перчатку на 5-тилитровую банку, перчатка натянулась от газов, бабка, захотев выпустить их, не долго думая, ткнула иглой в перчатку. Раздался хлопок – вся кухня в квасе! Бабка приходит к нам (дед сидел как раз у нас в гостях) и говорит: - Ваня, я там немного кухню испачкала. Сходи – приберись. Он встал и вышел. Через 15 минут звонит и ругается в трубку. Бабка хохочет. И так было всегда. Он постоянно делал ту работу, которую ей не хотелось делать.
Мать тоже использовала деда в своих интересах – огород полить или грядки покопать, но и часто вспоминала свою обиду на него (на обиды у нее была прекрасная память), про то, что дед жалобу на 16 стр. написал, когда я родилась в его квартире, потому что я плакала не переставая, а дед уставал от плача. Из-за его жалобы нашу семью поставили в очередь на квартиру, а через 7 лет, когда родилась моя сестра, квартира у нас была отдельная от деда и бабки. И мать обижалась на него всю жизнь до самой его смерти (вот ведь нашла из-за чего! Он давно уже своими хорошими поступками искупил свою вину, если таковая была). Я не знаю, зачем нужно своей дочери рассказывать такие вещи о деде, но я считаю, что мое мнение на счет деда никак не поменялось из-за этого факта. Так что старания матери ухудшить мое к нему отношение было напрасным.
Когда деда не стала я, работая журналистом, писала статьи о нём в сельскую газету. Умер он от воспаления лёгких, которое не распознали вовремя, диагностировали бронхит - ему было 84 года. Наследство - трёхкомнатную квартиру по завещанию получить должна была я, но увидела завещание, только, спустя почти 4 года, случайным образом, потому что до этого времени даже не догадывалась о наследстве. Дедушка мне снился не переставая каждую ночь все те годы. Когда вступила в наследство -родственники судились со мной, и, забегая вперед, квартира сейчас принадлежит примерно на 2/3 моему отцу и на 1/3 моей матери, а живёт в ней отец со своей второй семьёй.
Больше дед мне не снится, наверное, его «миссия» заключалась в том, чтобы я знала, что он думал и помнил обо мне, чтобы хотел, чтобы я была единственная его наследница, как любимая внучка, как и было указано в завещании, и у меня, действительно, остались одни тёплые воспоминания о нем.
Дед, действительно, был моим единственным родственником, от которого при общении исходило душевное тепло, кто был по-настоящему искренен со мной, не столь токсичен, как остальные родственники.
У меня остался не только дедов военный альбом с фотографиями, привезённый из Берлина в 45-ом, но и его старые учебники 60-х годов по профессиональному фотографированию, фокусу и проявке. Оба его пиджака с медалями я передала в краеведческий музей.
23. СЕСТРА
3.6.
Мое детство кончилось, когда родилась моя младшая сестра - мне было почти 7 лет. Я играла с куклами, проводила все время с ними – шила на них, одевала, раздевала, кормила, лечила… А с рождением сестры у меня появились сильные страхи – от неведения, что именно делать с сестрой, ведь моя мать внезапно исчезала, оставляя меня с младенцем наедине.