Когда я не могла победить в школьных конкурсах, мать, которая, как классный руководитель, присутствовала на них, дергала меня за руку и злобно шептала мне громко в ухо: «Какая же ты никчёмная! Сердце кровью обливается!
Также, мать часто говорила мне, что я слабая и не переношу боли. С чего она это взяла? Если мне неприятна боль и ее побои, то это вовсе не значит, что я ее не переношу. К тому же, я, как перенесшая 8 операций, родив ребенка, сделав несколько татуировок и пирсингов, регулярно обращающаяся в салон красоты на процедуры, делающая эпиляцию (мать ее, как раз, не переносит), теперь уже отношусь к этому ее мнению скептически, а раньше мне было это очень обидно слышать.
Когда меня предала подруга, я не могла обратиться к матери, потому что подругу нашла мне она, так что я молчала долго. Мне было очень плохо, жить не хотелось, но, выпив два флакончика седативного, я не успокоила себя, таким образом, а, даже ухудшила состояние, поскольку у меня занемела гортань и закружилась голова. Я отпоила саму себя водой и легла спать под утро, с седативным больше не перебарщивала.
И, конечно же, для меня стало психотравмой, когда мне мать призналась однажды, что я - её тренировочный ребёнок, на мне она училась быть матерью, а ее любимый ребенок – моя младшая сестра. Но я нисколько не удивлена и не завидую сестре, но мне горько от этого, в том числе, и от того, что мать сделала из моей младшей сестры послушную, но истеричную и забитую «марионетку» с паранояльным страхом жизни. У нее есть высшее образование, но она официально нигде не работала ни разу (лишь неофициально была продавцом косметики), нет даже трудовой книжки, хоть ей уже 32 года.
Мать часто говорила, что лишь она в доме работает, что крутится, как белка в колесе, пашет, как проклятая, и я думала, что так и должна поступать женщина, работать, во что бы то ни стало, и… тоже стала трудоголиком, когда выросла. В итоге, я однажды «сгорела на работе». Так загнала себя, что надорвалась и попала на операционный стол.
Мать часто говорила, что много сделала для отца, что благодаря ей он всегда раньше держался на плаву (а, живя уже со второй женой, постепенно разорился), и она помогала ему в учёбе, помогла поступить ему в ВУЗ на предпринимательское дело, и, зачем-то делала за него контрольные, но он бросил университет после второго курса, ему было интереснее работать, чем учиться.
Мать по любому поводу орала на меня. Любые свои промахи она сливала сразу на меня, во всем я была у нее виновата.
…Один раз я потерялась. Мне было года 4. я очень испугалась. Мать отпустила мою руку в крупном магазине и ушла куда-то. Я стояла, оглядываясь по сторонам, вот-вот готовая заплакать. Мать прибежала с выпученными глазами, схватила меня за руку и начала трясти меня и орать, обвиняя меня том, что я отстала. Она орала: «Ворона! По сторонам стоишь с открытым ртом смотришь!», - все оглядывались на нас, мне было неприятно. Я помню больше ее криков, истерик и ненавидящих взглядов, чем ее улыбок. Моя мать была невротик, и я иногда походила на нее своей тревожностью.
Мать оставляла меня дома одну, маленькую, с трех лет, то с включенным чайником и наказом следить за ним и выключить, как вскипит, то давала мне длинную нитку с большим узелком на конце и коробку пуговиц, чтобы я надевала их на нитку, и к ее приходу надела их все (бессмысленное занятие, поскольку, приходя, мать распускала эту нить и все пуговицы снова оказывались в коробке, хотя, мне это занятие нравилось, это позволяло забыться, не замечать одиночества. Потом я только так и успокаивалась – роясь в шкатулочках с монетками, бусинками, пуговицами, любила распускать бусы бабушкины из бисера, надевать их на нитку или леску…). Чайника и плиты я боялась (к девяти годам я увидела большие пожары, у материной матери сгорел дом, и, когда мальчишки разожгли на рынке костер, то сгорел вес деревянный рынок, а у отца обгорел сверху магазин (у отца было магазина, один из них – ЕЛЕНА – располагался в железном вагончике на рынке). Еленой звали мать отца и мою мать тоже, но отец звал мою мать Алёной - так ему больше почему-то нравилось.
Мать сильно напугала меня в 9 лет, агрессивно наорав в голос, чтоб я взяла спички зажгла газовую плиту срочно (у нее были грязные руки после картошки). Пришлось трясущимися руками пытаться (впервые в жизни) зажигать плиту, хоть я и боялась газового баллона и огня. Мыла посуду я тоже с 9 лет, и мне сильно доставалось за разбитые тарелки.