Вести дневник у меня не получалось. Я пыталась дважды (в 10 и 15 лет), и оба раза тетради находила моя бабка (мать матери), высмеивала и поносила меня, а тетради сжигала.
64. ПРО "ЭТО" (Глава 11).
11.1.
Сексуальное воспитание
Примечательно, что моя мать, будучи педагогом, не занималась нормально моим сексуальным воспитанием, хотя, постоянно твердила мне о сексе. Это было очень странно, особенно, когда оно мне рассказывала о сексе ни с того ни с сего, как бы, между прочим, что вызывало у меня диссонанс. Также, все это походило то ли на двойные стандарты, то ли ещё на что-то, особенно, когда, мать, например, из-за своей детской психотравмы про месячные она мне рассказала аж в 8 (!) лет (ее мать не говорила ей о месячных никогда, и она не знала, что такое явление вообще существует, поэтому, в 12 лет, когда пришла пора, и мать увидела кровь на платье, то от шока упала со стула). Это было сделано слишком рано и зря. До моих месячных оставалось еще 5 лет, и лет до 11 мне можно было бы и не давать столь неуместную информацию. Я, просто, в свои 8 лет, запомнила слово «менструация» и рассказала другим детям, которые были хоть и постарше, но тоже еще не совсем подростки, а они, естественно, смеялись надо мной.
Этот вопиющий случай запомнился мне на всю жизнь своей нелепой абсурдностью и неприятными ощущениями как физического, так и психологического характера, я до сих пор не знаю, как оценивать их.
Мне было 4 года, я любила по воскресеньям с утра забраться в постель к родителей, потому что мне нравилось, что мы были все вместе - семья из трёх человек, мы жили в маленькой гостинке, и в комнатке спали все втроём (я - в детской кроватке с высокими бортами, а они – на раздвижном диване). В одно очередное такое утро, я, как и все дети, побежала в постель любимых родителей, залезла к ним под одеяло, устроившись между ними, и положила голову на плечо к матери. Я была счастлива, лёжа между ними, и даже не подозревала, что меня ждёт. Ничего не предвещало…
Родители смеялись. Я тоже засмеялась, видя, что они мне улыбаются… И вдруг моя рука наткнулась под одеялом на что-то мягкое, запоминающее мужские «причиндалы». Это, действительно оказалось так. Отец оказался в постели абсолютно голый, и ничего мне не сказал об этом! Я очень смутилась, и на ухо прошептала матери, что отец голый, а моя рука наткнулась на его «писю». Но мать лишь улыбнулась и сказала об этом отцу тут же: дочь сказала вот так-то и так-то. Отец посмеялся. Мне было неприятно и унизительно, что мать выдала наш с ней секрет. Вдвойне неприятно, что невозможно было чем-то поделиться с родителями, что они скрывают от меня такие ужасные интимные вещи, могли бы сперва одеться или сказать, мол, пока не подходи к нам. Но они не говорили мне нужных вещей, зато говорили много ненужных. В итоге, у меня осталась травма на всю мою жизнь, это дурацкое воспоминание о том, что я ещё девочкой потрогала отцовы гениталии. Отец вообще никак не прокомментировал эту ситуацию ни до ни после, а я больше никогда о этом не заговаривала.
Меня раздражало то, что отец заставлял меня трогать его ступни (по всей видимости, ему не хватало тактильности), и он постоянно и снимал носки совал свои голые ступни то мне под бок, то просил их пощупать… Мне не нравилось это, я отказывалась.
По мере моего взросления отец все чаще старался меня ущипнуть (в прямом смысле!) Как бы между прочим, клал мне на колено руку, щипал меня за попу и за бок, так же поступали и его сестра, и ее сын - мой кузен. Эти ненужные мне физические домогательства меня раздражали безумно.
Его сестра (бисексуалка по ориентации) была неравнодушна и к моей матери, и ко мне, и к другим женщинам и девочкам. После смерти ее мужа у нее еще были мужчины, но, тем не менее, она любила ходить с моей матерью в баню и отвешивать ей комплименты по поводу ее фигуры и грудей, матери это нравилось, поскольку она любила себя и часто хвасталась своей фигурой перед нами.