Оказывается, девушка принесла припасов — плетенка, оттягивающая ее руки, переполнена всевозможной снедью. Девушка молча садится перед Улой на колени и принимается извлекать из плетенки и класть на землю то, что принесла. Ула молча наблюдает за ней; как и вчера, ей нечего сказать этой несчастной.
Когда плетенка пустеет, девушка поднимается и снова смотрит Уле в глаза. Девушки, несомненно, понимают друг друга лучше кого бы то ни было. И слова тут не обязательны.
Так и не сказав ничего, девушка уходит туда, откуда пришла. Ула провожает ее взглядом.
Когда солнце зависает прямо над лесом, Лирис просыпается — сонно щурится и чавкает всухую. Не обнаружив около себя Улы, он подскакивает и тут же расслабляется. Ула, обхватив колени, сидит чуть в стороне. Рядом с ней — пузатая торба; пока Лирис спал, Ула сложила в неё снедь, принесенную девушкой.
Лирис. (Хрипло.) Уже проснулась? А я вот поспал бы еще с часок.
Ула. (Задумчиво.) Скажи, тебе ведь снится та пещера?
Лирис. Сегодня вроде бы нет, не снилась. Я так вчера устал, что не до пещер было.
Ула. А яма тебе когда-нибудь снилась?
Лирис внимательно смотрит на Улу с непонятным выражением, потом отводит глаза.
Лирис. (Нарочито спокойным голосом.) Яма? Снилась, конечно. Это какое-то существо… животное, насколько я понял.
Ула. Да. Они очень его почитают.
Лирис. Серьёзно?
Ула. Да. А ты что, не видел, как ему девушку скармливали?
Лирис. (Сглатывая.) Нет. Я… у меня ни разу не получалось досмотреть до того момента.
Ула. Как так? Ты же столько дней в погоне, каждую ночь надо спать.
Лирис. Не знаю — как. Наверное, это просто выше моих сил. Очень страшно. Непереносимо. Всегда просыпался на этом моменте. А когда снова засыпал, весь сон повторялся сначала, без этой треклятой ямы.
Ула. (Изумленно.) И что, ты так ни разу и не видел, что делали с девушкой?
Лирис. (Неохотно.) Н-нет. (Молчит.) Фелита что-то такое говорила. А ещё Ульга. Но меня даже с их слов жуть брала — сразу хотелось проснуться. (Невесело смеется.) Нет, и слышать не хочу! И ты, когда придёт время, делай всё, чтобы проснуться. Со временем научишься пробуждаться «до ямы». Как я.
Некоторое время Ула молчит.
Ула. (Поднимаясь на ноги.) Ладно. Давай повязку сменим — и в путь.
Лирис. Сам поменяю, спасибо. А ты — походила бы, что ли, по деревне, припасов собрала.
Ула. Уже. (Хлопает ладонью по пузатой торбе.)
Лирис. Ого! Ловко!
Глава пятая. ВОССОЕДИНЕНИЕ
Снова Ула и Лирис в пути. Лирис, хоть и дышит, как загнанный волк, но почти не отстает. На повязке кровь, как вчера, не проступает, и то хорошо.
До полудня пара идет мимо пашен. Никого вокруг не видно — ни людей, ни скота.
Потом впереди показывается лес. Жара стоит невыносимая, хочется побыстрее оказаться в тени, и они прибавляют ходу.
Прямо около леса натыкаются на следы боя. Трое многоликих лежат мертвые. У двоих на теле раны от стрел, еще у одного — множественные раны от топора.
Ула. (Радостно.) Это наши!
Лирис переворачивает того, у кого на груди две раны от стрел. Оказывается, еще одна стрела пронзила его спину, и, упав, он обломал ее. Только поэтом у лучник не забрал стрелу, как все остальные. Лирис поднимает обломок стрелы и смотрит на оперение.
Лирис. Да, наши. Узнаю стрелу Ульги.
Ула. (Удовлетворенно.) Молодчина, Ульга!
И тут они слышат плач недалеко в лесу. Встревоженно переглянувшись, бегут туда.
В тени под кронами, у самой опушки, сидит около мертвого Юлдиса заплаканная Ульга. Лицо Юлдиса перекошено, потухшие глаза выпучены, кожа местами словно обожжена.
Ула. (Радостно, не заметив сначала Юлдиса.) Ульга! (Заметив Юлдиса — потерянно.) О Четверо! Юлдис!