Женщина. Менис! Живой?
Менис с трудом выбирается из-под мертвеца.
Менис. Да.
Женщина. (С облегчением.) Слава Четверым!
Морщась от боли, Менис встает.
Менис. Спасибо, Ула. Теперь уходим.
Все это время девушка ошарашенно смотрит на убитого ею многоликого. Ей всё кажется, что он сейчас пошевелится: не может же быть, чтобы отнять жизнь у человека оказалось так просто! Услышав слова кузнеца, Ула насилу отрывает взгляд от мертвеца.
Ула. Нет. Надо найти маму.
Менис. Не глупи. Не видишь, что творится?
Ула. Кто это такие?
Менис. Не знаю. И знать не хочу. Идём.
Ула. Нет!
Менис. Оглянись! Её уже не спасти.
Женщина. Он прав, деточка. Бежим с нами.
Ула. (Кричит.) Замолчите оба! Вы… вы… (С ненавистью.) Д-два труса!
Отодрав дубину от спины многоликого, Ула с решительным видом направляется в дымящийся проулок. Менис догоняет её, хватает сзади поперёк туловища и тащит прочь. Ула вырывается, но силы неравны. От безысходности она кусает Мениса за руку, но кузнец даже не замечает этого. И тут Менис вдруг падает под плетень; Ула оказывается придавлена шестипудовой тушей. Жена кузнеца, помешкав всего секунду, валится на траву недалеко от них.
Оказывается, чуть в стороне из-за угла горящего дома показались мужчина и женщина — взявшись за руки, они бегут к лесу. За ними гонятся пятеро многоликих. Трое особо шустрых обгоняют пару сбоку и перерезают путь к побегу. Беглецы вынужденно сворачивают и несутся вдоль деревни, прямо к тому месту, где притаились кузнец с женой и Ула. Шагах в десяти от укрытия многоликие настигают беглецов и жестоко с ними расправляются. Ула порывается встать, помочь, но Менис зажимает ей рот ладонью и наваливается на неё еще сильнее, так что девушке становится трудно дышать.
Менис. (Страшным шёпотом.) Тише, дура! И себя, и нас погубишь!
Ула крепко зажмуривается, не в силах смотреть на расправу. По щекам её текут слёзы.
И тут позади слышится многоголосый рев.
Рыбаки. А-а-а-а-а!
Пятерка многоликих одновременно поднимает головы. Ула явственно видит их настоящие лица — болезненно-бледная кожа, черные попиленные зубы оскалены, глаза безумны, ни намека на растительность — ни бород, ни усов, ни бровей. В следующую секунду мимо, едва не затоптав лежачих, в сторону многоликих проносятся подоспевшие рыбаки. В руках у кого что — тесаки, дубины, топорики. Многоликие без особой суеты растягиваются в цепь. Они в меньшинстве, но почему-то совершенно спокойны. Через мгновение рыбаки с хрястом сталкиваются с ними; завязывается драка. Несколько рыбаков умирает сразу, но остальных это не останавливает; они бьются за родных и близких.
Менис. (Досадливо.) А-а, чтоб вас всех!
Менис встает с Улы, отбирает у неё дубину, которую она так и не выпустила, и бежит на помощь рыбакам.
Ула тоже поднимается. Тяжело дыша, она вертит головой в поисках какого-нибудь оружия. Видит поодаль мертвого старика-сельчанина, придавившего животом вилы. Ула извлекает вилы из-под мертвого и, выставив их перед собой, бежит к дерущимся.
Ула. А-а-а!
Она как раз вовремя: один из многоликих сбил Йоварса с ног и уже занес дубину для решающего удара. Йоварс закрыл лицо руками. Ула, перескочив через него, всаживает вилы многоликому в живот. Тот роняет дубину и хватается за черенок. Ула напирает, многоликий, рыча сквозь зубы, пятится. Справа другой многоликий заносит дубину для удара, чтобы расколоть зазевавшейся Уле голову. Вот дубина опускается, но в последний момент её перехватывает Менис. Ула обменивается с кузнецом быстрым взглядом — Менис смотрит на неё как-то виновато — и в следующую секунду в глаз ему вонзается черная стрела. Менис вздрагивает и валится под ноги дерущимся.
Позади страшно кричит его жена.
Женщина. Не-е-е-ет!