Любимка Настя, Буторин Андрей
Мать-одиночка
ЗОЯ
— Мама, а папа приедет на праздник? — в который раз сонно спросила дочка.
— Обязательно, — прошептала я и украдкой вздохнула, но ответа Лиля не услышала, уже спала.
Может, и к лучшему.
У меня каждый раз сердце кровью обливается, когда дети задают вопросы об отце.
Как он там? Мой любимый, всегда позитивный Витька? Приедет ли завтра, как и обещал?
И не думать, не думать о командировке. Знала же, за кого замуж выхожу! Военный — принадлежит государству больше, чем семье. Но Витя клялся, что с ним все будет хорошо, а значит, я обязана верить в лучшее.
Поцеловав дочку и поправив одеяло, я тихонечко вышла из детской.
В зале на диване в обнимку спали мальчишки-близнецы, Санька да Ванька.
Боясь разбудить неугомонных сыновей, остановилась и вновь залюбовалась их лицами. Как же они похожи на мужа! Будто ксерокопии! Практически ничего от меня нет!
Такие же, как у Вити, непослушные рыжие волосы с торчащими в разные стороны вихрами, россыпь веснушек на щеках, широкая улыбка, что светит ярко, будто соткана из солнечных лучей, и большие синие глаза.
«Мои морковки» — как ласково называл их муж.
Сердце предательски заныло, предчувствуя беду, но я отогнала плохие мысли. Вместо того, чтобы вновь погружаться в невеселые думы, осторожно подняла Ваньку и отнесла в детскую, за ним перенесла и Саньку.
Я не успела выйти из комнаты, как в дверь резко позвонили. И, видимо, для верности, от души попинали ногой.
Боясь, что дети проснутся от нежданных гостей, ринулась в коридор.
Мне понадобилось несколько минут, чтобы заглянуть в глазок и оценить степень невменяемости ночного визитера.
Ирка Соколова, жена генерала, а заодно безнадежно влюбленная в моего мужа одноклассница. Сколько она мне крови попортила со своими чувствами, словами не передать. Но за десять лет брака я смирилась с ее безответной любовью к Вите. И, судя по всему, смирился и ее муж. Потому что куда бы ни отправили любимого по службе, мы всегда оказывались рядом. Я не знаю, как она этого добилась, но ей удалось выбить для нас направление на заселение в городок, куда отправили ее с генералом.
Каюсь, когда я узнала, куда год назад отправили Витю, решила, что Соколов Игнат Евгеньич таким образом пытается избавиться от сумасшедшей тяги своей обожаемой супруги. Нет человека — нет проблемы.
Бывает же так, он всепоглощающе любит Ирину, а та вышла за него замуж, чтобы насолить Вите, считая, что тот, несомненно, испугавшись потерять ее, бросит свою невесту, то бишь меня.
Естественно, ничего подобного не случилось. Витя никогда не воспринимал Ирочку как женщину — как подругу или сестру, но не любимую.
Резко выскочив на площадку, почти накинулась на бесстыдную гостью, но замерла на месте.
— Из-за тебя! — глотая жгучие слезы, прошипела нетрезвая Ира. — Из-за тебя я не познала счастья! Ты встала на моем пути, а теперь…
Ее судорожный всхлип пробрал меня до костей. Страх скользкой змеей заполз в душу.
«Пожалуйста, боженька, только не Витя… Не отнимай!»
— Нет больше Витеньки! Нет его! — крикнула она. — Нет!
Ноги не удержали женщину, Ира медленно сползла по стеночке и распласталась на коврике.
Я наблюдала за ней, как в замедленной съемке. Ее слова набатом отдавались в голове, мозг не желал их воспринимать. Нет, только не мой Витенька. Он клялся, что вернется живой и невредимый.
— Пропал без вести, — вскинув голову, произнесла она. — А ты знаешь, что это значит. Нет его и даже хоронить нечего!
Я знала, я все знала… Но верить категорически отказывалась! Не могло такого быть! Не могло!
— Стерва! — выплюнула Ира, зло глядя на меня. — Ты его отняла! Ты влезла, растоптала мою…
Я не выдержала. Звонкая пощечина будто выстрел оглушила лестничную клетку.
Я ударила Иру, и сама же испугалась тому, что сделала. В чем вина этой женщины, что не сумела вылечиться от безответной любви?
— Витенька! — всхлипывала она, держась за щеку. — Витенька…
Пока не набежали любопытные соседи, я сгребла ночную визитершу и, мягко подталкивая, провела в квартиру.
— Бесчувственная, ты никогда его не любила! — бубнила Ирина, пока я стаскивала с нее обувь.
Я молчала, не отвечая на ее обвинения. Иногда поглаживала по спине, когда ее плач раздавался слишком громко. Я не могла позволить разбудить детей.
Мне пришлось ее убаюкивать как малое дитя, укладывать на своем диване, выслушивая несправедливые упреки и обвинения.