Бансабира откинулась на спинку своего кресла, расслабляясь, и заметно повеселела.
— О смерти отца я узнала, уже прибыв в лагерь. Но напасть тогда на раману и узурпировать власть было самой бессмысленной затеей. Воссядь я на трон Яса вместе с отцом, остальные одиннадцать домов обозвали бы меня наглой выскочкой и дружно, забыв былые распри, кинулись бы в атаку, все вместе. Большая часть наших сил была на юге, поэтому семейный чертог захватили бы в первую очередь — Раггарам, Маатхасам, Каамалам, Шаутам как раз недалеко бы пришлось перемещаться. Остальные раздавили бы нас в столице, водрузив на штандарты знамена с надписью в духе «За богов и их Тени!».
Аймар, когда задумывался над итогом Бойни Двенадцати Красок, предполагал что-то подобное.
— К тому же, если бы власть захватила я, каждый тан подумал бы: «Почему ей можно, а мне нет? Я ведь не хуже!». Распри возобновились бы, покуда хватало сил. А уж не знаю, как у остальных полководцев, я по своим людям видела, что преданность их не безгранична. Даже на юге становилось все меньше еды, все хотели к семьям домой. Было очевидно, что пользоваться своим войском мне остается все меньше времени. Да простит меня Кровавая Мать Сумерек, но отец тогда погиб невероятно своевременно: это дало мне отличный повод вернуться в родные земли так, чтобы никто не задавал вопросов.
Аймар выкатил глаза.
— Есть время для атаки и время для отступления. Тогда нужно было много времени, — продолжала танша, — чтобы заросли раны земли, чтобы заново заколосились поля, отяжелели кони и подросло новое поколение солдат. И это время еще не прошло. Займи я тогда столицу, я бы стала всеобщим врагом страны, — резюмировала женщина.
— А так им теперь стану я?! — вскинулся мужчина. Она собирается поквитаться с ненавистной раману его руками, так что ли?
Бансабира невозмутимо и почти небрежно пожала плечами:
— Зависит от тебя, Аймар.
Аймар, как обещал, дослушал все, что было ему сказано. И теперь тана несказанно бесило, до клекота в висках и зуда в кулаках, что эта неугомонная танша опять все решила за всех. Она не предлагала ему обсудить что-либо, она требовала принять свои условия. Напрасно
что ли она устроила этот балаган с Этером, с поездкой на крайний север? Все, чтобы показать ему, Аймару, что если он откажется, то весь Яс услышит потом какую-нибудь байку, вроде: тан Черного дома кинулся на помощь будущей невесте, которую доводил до отчаяния деверь по первому мужу, но, к сожалению, оказался совсем не приспособлен к диким неистовым холодам севера и или примерз в сугробе, или погребен под лавиной, сошедшей из-за летнего таяния, или вообще сорвался с вершины фьорда в Северное море и давно подкормил хищного кита.
Она обожает давить и настаивать на своем выборе для всех. Но сейчас она предлагает по-настоящему компромиссное решение для обоих, и сама же предлагает заверить договор письменно.
Они смотрели друг на друга мучительно долго, меняясь в эмоциях от настороженности и недоверия до решимости рискнуть и — выиграть.
Аймар тяжело вздохнул, сжал кулаки, в сердцах обозвал Бансабиру редкой сукой — и подписал все копии договора.
В тот же час из числа сопровождающих Аймара трое рванули в родной чертог за поверенным законоведом.
— Что ж, таким образом, осталось лишь одно, — обронил Дайхатт, когда вернулся в комнату к Бансабире.
— Иввани?
Аймар мрачно кивнул: он все еще не видел её.
— Я послала за ней, — отозвалась танша. Перспектива оставаться наедине с обозленным Дайхаттом и терпеть его недовольное молчание совсем не прельщала, и, едва тан подписал бумаги, Шухрану было велено привести Иввани.
— Звала, сестра? — совсем скоро Иввани зашла в комнату и вздрогнула, завидев Дайхатта. Она не знала, кто перед ней, но рослый, атлетично сложенный незнакомец о черных вьющихся волосах показался невероятно привлекательным.
Аймар тоже обернулся на вошедшую гостью. Костлявая — это первое, что мог бы сказать Дайхатт о девчонке. Иввани была хорошенькой на лицо — его страхи оказались беспочвенными, и уже было видно, что когда-нибудь из неё выйдет роскошная желанная женщина, в несравненных глазах которой рад будет утонуть каждый. Но сейчас… сейчас на вкус Дайхатта Иввани была слишком худая, слишком тонкокостная, недостаточно округлая и в груди, и в ягодицах, а узкие бедра вряд ли позволят ей родить полдюжины крепких ребятишек.