— Кто-то бьется за мое приграничье, государь, — ровно и бесцветно отозвалась тану Яввуз. — Но не переживайте, мне не нужна ваша помощь, чтобы отодрать пару яиц тому, кто их не стоит.
Кхассав не удержался и засмеялся. Иден захихикал. Вахииф улыбнулся. Яфур тоже хотел, но был слишком для этого мрачен. Зато Раггар подался вперед, отзываясь на личное оскорбление.
— Мы собрались не для того, чтобы слушать твою брань, — напомнила Тахивран жестким голосом.
— Ах да, точно. Мы собрались, чтобы попросить меня вернуть то золото, которое я забрала у вас в уплату жертв моих людей. Не то, чтобы хватило, но лучше, чем ничего.
— Я тебе пришлю яйца, — Раггар, наконец справился с собой. Присел, с видом, будто вот-вот плюнет танше в лицо бросил. — Яйца твоего брата.
Бансабира никак не отреагировала. Так или иначе, золото компании она не предоставит. К тому же она давно растратила большую его часть. Вариантов оставалось немного.
— Тан Каамал, — обратился Кхассав. — Все мы наслышаны о вашем выдающемся торговом таланте. И такой знающий человек, как вы, не может не видеть очевидных прибылей от ласбарнской компании.
Яфур вздохнул, при этом поднялась и опала пусть похудевшая, но все еще тучная грудь. Встал, тяжело опираясь на стол, и заявил:
— Я похоронил обоих сыновей. Мне нет дела до ваших походов и прибылей. И даже если каждый из вас лично подохнет в какой-нибудь ласбарнской шахте, мне плевать.
— Тан Каамал, — первой вздернулась Тахивран. Поднялась, уставилась на тана. — Вы не можете говорить в таком тоне с собранием танов и тем более с правящей династией!
Яфур чуть наклонился вперед и проникновенно поведал:
— Я клал свой член на всю династию и всякое собрание, если в самые черные для себя дни нахожу в них прорву голодных ртов, алчущих моего золота.
Тут помрачнел даже Кхассав. До Ласбарна ему тоже, откровенно говоря, не было дела, но тон тана и впрямь переходил разумные пределы.
— Стража! — рявкнул Аамут, опережая всех.
Все случилось невиданно быстро. Но уже через несколько мгновений за спиной Яфура стоял гвардеец, а к его горлу прижималось тонкое лезвие в руке Бану, еще совсем недавно сидевшей напротив свекра.
— Убери руки, — попросила танша.
— Бану! — Хабур забеспокоился. При себе у него был только кинжал, но за дверью залы наверняка ждет пара танских охранителей, которым можно бросить клич.
Бану не опускала руку, сколь бы ни голосила Тахивран, чтобы сейчас связали и её.
— Я не могу решать за дом Маатхас, — напомнила танша остальным, когда, повинуясь кивку Кхассава, стражник отступил на полшага, опустив меч. Она обернулась к собранию, а Хабур быстро встал за её спину в защитной стойке. — Но в клане Яввуз мое слово последнее. Неважно, в чьей постели я сплю теперь. Яфур Каамал — мой свекор, дед моего старшего сына. Напасть на него, значит, объявить войну и мне.
Яфур был поражен. В обычном расположении духа он наверняка счел выпад Бану мастерской игрой, но сейчас даже думать не хотел ни о чем подобном. Когда остаешься один, найти поддержку в лице тех, от кого отвернулся прежде, особенно дорого.
— Бансабира, никто и не пытался на него нападать, — Кхассав мысленно выругался. Что нужно было сделать со страной, чтобы теперь все его подданные были настолько озлоблены?! Надо было спасать ситуацию.
— Очень странно, что ты встаешь на сторону человека, который надеялся сгноить этого первенца! — вскинулась Тахивран. Дура, протянула мысленно Бану. Так обнажить себя.
— Тан Каамал действительно знает толк в золоте, — объявила Бану, обводя взглядом всех собравшихся. Сам Яфур как-то даже приосанился за её спиной. — И этим особенно мне близок, ибо девиз Храма Даг гласит, что время и золото требуют опытных рук. Он знает толк в том, как выгодно купить и где выгодно продать. Но он никогда не продавал свою честь и к посягательствам на жизнь Гайера Каамала-Яввуза, в отличие от вас, раману, не имел отношения.
Яфур посмотрел в затылок Бану с каким-то новым выражением.
— Хватит! — рявкнула Тахивран.
— Наши отношения не всегда складывались безоблачно, правда, — Яфур отодвинул Бану твердой рукой и вышел вперед, загораживая женщину, как полагалось мужчине и свекру. — Но вы, — он ткнул пальцем в Аамута и повел дальше, указывая на всех подряд, — все вы, кто пытался рассорить нас в дни Бойни, так и не поняли, что никакие ссоры не разъединяют северян. Ибо на севере руки отпадут у всякого…
— … кто не радеет о родственниках, — будто чувствуя момент, древнее изречение единовременно закончили и Яфур, и Бану, и Хабур.
Затянулось молчание. Что-то сказать или добавить не мог никто, как никто не понимал, что