— Нелла, Нелла, — Агравейн разозлился. Он отпустил жену и зашагал туда-сюда. — Всегда ты слышишь только её приказы! А если она скажет тебе вступить в Нэлейм, ты ведь непременно послушаешься, так? — он подлетел к Шиаде и снова навис, пугая одним видом.
Шиада вздохнула.
— Каждый год, Агравейн, происходит одно и то же. Прекрати уже закатывать эти сцены. В конце концов, ты всегда находил, в чьих объятиях утешиться в мое отсутствие.
— А не должен был! — гаркнул Агравейн и, снова схватив Шиаду за плечо, тряхнул.
Шиада клацнула зубами.
— Клянусь, любовь к тебе оказалась самым непростым испытанием, — призналась жрица.
— Тебе ли на это жаловаться! Я все время вынужден помнить о том, что делю жизнь не с женщиной, а с жрицей!
— Не ты ли просил этого у храмовницы? — Шиада вскинула голову, чтобы хоть немного сократить расстояние между ними. — И не потому ли она была против, чтобы мы жили как супруги, что я — жрица? Агравейн, знаешь почему жрицы не вступают в брак? Кроме меня, конечно, — усмехнулась Шиада.
— Обещаны Богам? — эту байку король выучил давно и накрепко.
— А почему мы обещаны Богам?
Этот вопрос был новым и застал Агравейна врасплох.
— Потому что жрицы не способны сделать счастливым никого из людей.
Шиада выдернула руку из хватки мужа, ощущая, как саднит там, где он хватал. Отвернула лицо. В тени дворцового перекрытия, в коридоре, было видно, сколько печали затаилось и в черных, и в янтарных глазах. Любовь неизменно оказывается испытанием, когда к ней примешивается требование собственности.
— Пойдем, — позвал король, подав руку. Бессмысленно ссориться. Сколько раз он уже скандалил, даже угрожал. Шиада все равно всегда уезжала на священный остров к осени. С той только особенностью, что чем больше он настаивал, чтобы королева осталась в Аэлантисе, тем чаще просыпался в страхе, что именно сейчас Шиада сбегает вместе с дочерью из дворца и уже — бесповоротно. Когда любишь того, кто обладает силой, неизменно приходится с ней считаться.
Они достигли конца коридора и выбрались на свет парадного крыльца. Эскорт из королевских гвардейцев и великолепный белоснежный конь лучшей архонской породы уже ожидали. С появлением королевской четы все сопровождающие королеву охранники склонились в молчаливом почтении. Агравейн подвел жену к скакуну. Поцеловал, не скрываясь: он всегда и всем показывал, как важна для него эта женщина. Обнял.
— Я люблю тебя, Шиада, — шепнул.
— Я тебя тоже, Агравейн, — все печали обострялись — и прятались в углы перед осенней разлукой из года в год. — И ты еще не знаешь, но от тебя у меня уже тоже есть дочь.
Агравейн отстранился и с немым вопросом всмотрелся в лицо жрицы из-под насупленных бровей: что?
— Спроси лекарей или отца. В конце прошлой недели они подтвердили. Я убеждена, что это девочка, и она твоя. Уже почти два месяца как твоя.
Агравейн всмотрелся еще внимательнее: нет, Шиада никогда не стремилась ему врать. Или вообще кому бы то ни было врать. Он взял в ладони женское лицо, ища в нем глазами ответы на вопросы, которые вихрем ворвались в голову: почему она ничего не сказала сразу? Почему отец все скрыл? Неужели Шиада, выносившая за свою жизнь троих, поняла свое положение только к концу второго месяца? И как она могла совершить такую глупость, не сказав ему, если теперь, вернувшись с животом к середине зимы, может стать темой сплетен? Пусть бы и знали все, что королева покидает Аэлантис только на осеннюю пору и никаких других отцов у ребенка не может быть.
Шиада улыбнулась, слушая внутреннюю отповедь мужа. Потом чуть развернула лицо и поцеловала одну из обнимавших рук.
— Встреть меня сам зимой, — она отстранилась, освобождаясь от объятий. — Я замерзну без тебя за столько ночей.
Сердце короля дрогнуло. Он с щенячьей грустью в глазах подсадил жрицу в седло и на прощание поцеловал женскую руку. Одними глазами король пообещал, что зимой непременно будет у озера. Всю зиму перезимует там, если нужно.
Артмаэль подал Шиаде руку на другом берегу Летнего моря. Он улыбнулся мягко, почти незаметно, но крепко сжал женские пальцы.
— Госпожа, — в присутствии еще пары встречавших жриц он был вежлив. Момент, когда они останутся наедине наступит еще нескоро, и Артмаэль давно привык отводить Шиаду сначала к Первой среди жриц, потом на какой-нибудь обряд, если возникала необходимость, и только затем в её собственный маленький домик, где сможет хотя бы улыбнуться шире положенного.
Так вышло и в этот раз. Шиада прибыла в час почитания Илланы, и Нелла должна была совсем скоро начинать обряд в священной роще. Потому Артмаэль безмолвно отпустил руку жрицы и, уступив дорогу, пошел следом.