Похоже, беседа и впрямь предстоит длинная.
Таммуз устроился поудобнее.
— Перво-наперво, — завел речь Гор, — надо понять, что творится в головах командиров, которые будут стоять за вашей спиной…
Таммуз воздел палец к своду шатра:
— Это — во-вторых. Сначала я хочу узнать, с какой стати ты вздумал помогать мне. Отец приказал?
— Его величество назначил наставником царевича Амана, как вы уже знаете, — по-светски отозвался Гор, ничуть не смущенный вопросом.
— Но если не отец, то кто? — недоумевал царевич. Змей засмеялся:
— Знаете, в чем ваша беда? Вы — сын Стального царя, с детства привыкли, что все вокруг творится с августейшей воли сидящего на троне. А что, если люди вокруг, не имеющие отношения к правящим династиям, тоже могут думать своей головой и действовать по приказу собственной прихоти?
— Чего? — Таммуз скривился. Такое, конечно, в последнее время стало приходить в голову, но уж точно не было сейчас ответом на его вопрос. — То есть, вы действуете вопреки воли моего отца? — Таммуз напрягся. Даже если отец ему враг, насколько друг тот, кто сидит напротив — большой вопрос.
— Ну, скорее, независимо от неё, — ответил Гор. — Видите ли, мне было приказано взбаламутить спокойствие на юге, стравив Ласбарн и Адани. Хотя, справедливости ради, это была полностью моя идея, ваш отец только поддержал. Вот только, чем эта травля должна закончиться, мне сказано не было, поэтому тут я… как бы сказать… действую по своему усмотрению.
Таммуз прочистил горло и отвел глаза.
— Не думал, что возле отца есть человек с такой свободой.
Гор ощерился.
— Видите ли, сталь превосходит многие металлы по своим качествам и свойствам. Особенно мирассийская сталь или та, которую производят в одном из южных домов Яса. Здесь же, в этих краях, сталь — вполне обычная, и как всякий другой металл, со временем изнашивается, затупляется, ржавеет.
— Вас не смущает, Змей, что я — его сын? Что я в любой момент могу…
— Сообщить Стальному царю? Всю переписку Алая Далхора первым читаю я. А вы … словом, ваша судьба всерьез напоминает мою, так что нет ничего удивительного в моем выборе, не так ли?
Таммуз молчал, а Гор не желал больше тратить время впустую.
— Так мы будем обсуждать ваш генеральский чин?
Таммуз почесал надлобие, провел по лицу широкой, грубеющей ладонью. Поджал губы и поднял на Гора глаза.
Этого оказалось достаточно.
С рассветом Таммуз, как ни в чем не бывало, юркнул в собственный шатер, воодушевленный и решительный как никогда прежде. Все годы детства и юности до изгнания в Адани теперь казались далеким и каким-то даже нездоровым сном, а все, что случилось после — было сплошной одержимостью. Несколько лет он безотчетно, неустанно, не покладая рук и не позволяя себе успокоить ум, трудился без всякой помощи, осторожничая, все время рискуя, подвергаясь опасности тут и там, вынужденный вести двойную жизнь, вынужденный терпеть и даже иметь невыносимую, тупую, слезливую жену, вынужденный опасаться за каждый неудачный вдох, но действовать, чтобы достичь цели. Теперь он, Таммуз Далхор, имел первого в жизни союзника.
И тем приятнее было это осознание, чем дольше царевич напоминал себе: Стальной царь разочаровал ни его одного.
Он поспал всего пару часов и вскоре подскочил. Сил было немного, но он изобразил непростительную бодрость. План действий был оговорен со Змеем подробно, лучше не мешкать, не затягивать. Другого шанса ведь может и не быть. К моменту, когда следует начать, все должно быть готово: позиции заняты, оружие наточено, люди проинструктированы. Главное, чтобы наступление момента не затянулось слишком сильно, прикидывал Таммуз.
Впрочем, опасения царевича оказались напрасны: весть о смерти Даната принесли через два дня. Задохнулся и издох.
Как печально.
Надо воздать почести национальному герою, со всей возможной скорбью в лице оповестил царевич солдат. Надо провести ритуалы Нанданы, надо сделать то и это…
Его не слушали. Многие из тех, кто сопровождал Даната подозревали, что дело нечисто, с самого начала странной генеральской болезни. И все, чего они хотели — выдавить из своих земель тех, кто заживо сгноил — не ядом, так голодом и беспрестанным напряжением осадного кольца — выдающегося полководца и народного любимца. Еще бы! Данат ведь уже был не мальчик, болтали в рядах, нервы уже ни в какую. Вот и помер от такой скверной ситуации ожидания удара со всех сторон.
Войско Адани жаждало крови и отмщения за «военного отца» армии и, поскольку больше никто не вызывался брать на себя ответственность, все требовали, чтобы Таммуз, царский зять, начинал наступление. Тот светился внутренним огнем триумфа, предвкушая, как стратегия, разработанная со Змеем в личной встрече, сделает из него, Таммуза национального героя никчемной страны еретиков — столь нужной ему, чтоб свергнуть собственного отца.