Петя недоверчиво покачал головой.
– Аверин, тебе староста что сказала?
Он поднял руки в капитуляции: странным приказам этой девушки оставалось лишь подчиняться. Подойдя ближе, аккуратно обхватил ее за ноги. Катя тут же покраснела, ощутив, как предательские мурашки покрыли ее кожу. Но, Петя, кажется, не заметил этого?
– Повыше поднимай давай. Да куда?! Не видишь что ли?
– Я вверх не смотрю по-джентльменски, чтобы ты не стеснялась, что светишь своими красными трусами.
– Аверин! – завопила Катя и стыдливо одернула юбку платья.
– Да я же пошутил, не видел я твоих кружевных панталон, – расхохотался Петя. – А что, значит, красные, да?
– Идиот, – буркнула Катя, открыла форточку и полезла в нее. А перевесившись до половины на ту сторону, позвала: – Подтолкни меня. Только без грязных шуточек.
– Что, жопа застряла, да?
– Ах ты…
Где-то рядом послышались шаги, цокот каблуков и голоса.
– Ой…
– Что там, Кошкина?
Шум резко стих.
– Тяни меня обратно, ну же, – забормотала Катя и задергала ногами.
Едва она ступила на пол и поправила одежду, как дверь коморки отворилась.
ГЛАВА 3.3
На пороге стояла куратор, красная, как вареный рак. Казалось, что у нее даже стекла очков вспотели от напряжения.
– Кошкина, Аверин, вы чем тут занимаетесь? – Она укоризненно посмотрела на Катю. – Ты же такая ответственная девочка с большими амбициями!
– Не только амбициями, но и ж… Ай! – Петя получил тычок в бок, который не дал ему закончить фразу.
– А чего это чуть что – и сразу Кошкина? Ему все с рук сходит, как всегда, да? – возмутилась Катя.
– Что?
– То!
– Ручка сломана, мы оказались заперты здесь, – пояснил Петя.
– Ах, ручка говорите, да? Пресса тут. Вас все пошли искать, – прошипела куратор. – Выходите, здесь уже и сфотографируемся, на корте.
– Я не пойду, – заупрямилась Катя. – Подожду, пока все закончится, тут. Меня же не нужно снимать. Я не гордость университета.
– Катя! – розовые щеки куратора стали багровыми и не предвещали ничего хорошего.
Петя, никого не спрашивая, подошел к Кате, взял за руку и потянул к выходу. Легкость его принятых решений и действий будоражила, тянула, как в омут, и Катя сама не заметила, как послушно последовала за ним из тренерской. А следом выкатилась куратор. Людей было немного: несколько человек прессы, местная девочка-фотограф, без которой не обходилось ни одно факультетское мероприятие, Никита Гортензиев, один из лучших игроков не только университета, но и края, и Оля Орлова, мечтающая стать второй Шараповой.
«Слава богу, – мысленно выдохнула Катя. – Хотя бы не весь зал собрался. Надеюсь, эти люди не из болтливых. Хотя кого ты обманываешь».
– А что вы там делали? Вдвоем.
Довольно высокая, худая, слегка угловатая, но при этом не лишенная всех нужных выпуклостей Оля Орлова выглянула из-за спины журналистки. Подозрительно сощурившись, она посмотрела сначала на Петю, затем – на Катю.
– Инвентарь брали, не видно что ли, – потрясла в руках ракетками Катя.
– Не видно, – буркнула Орлова и отбросила за спину толстую пшеничную косу.
Тут же к ним подскочила девочка-фотограф и щелкнула фотоаппаратом. Следом подключились и другие журналисты. Один лишь Никита, казалось, не проявлял к их «парочке» никакого интереса. Но несколько раз его изучающие серые глаза столкнулись с глазами Кати.
Главный соперник Пети был достаточно симпатичным парнем. Среднего роста, коренастый, русые длинноватые волосы спадали на лоб, отчего Никита имел привычку откидывать голову назад. Катя никогда не обращала на него внимания, возможно, потому что парень был юристом старшекурсником, которые являлись достаточно редкими гостями в коридорах университета. И к тому же спортсменом, что делало его и вовсе недосягаемым для студенток, желающих познакомиться.
– Так вы, значит, парочка? – сунула диктофон прямо под нос одна из журналисток. – Как вас… Крошкина? Картошкина?
– Кошкина, – вяло огрызнулась Катя, отпуская Петину руку. – И мы не встречаемся.
– И каково чувствовать себя девушкой одного из лучших теннисистов-юниоров страны? – подключился другой журналист.