Альберт в задумчивости уставился в окно.
— Валентин Ёзефович! — неожиданно за спиной кто-то позвал доктора, тем самым прервав его глубокие размышления.
Повернувшись, он увидел красивую женщину средних лет, которая уверенно шла в его сторону, цокая каблуками по коридору отделения НИИ «Мозга человека».
— Меня зовут Любовь Игоревна, я…
— Да-да, здравствуйте, Любовь Игоревна, — улыбнувшись, поздоровался он с ней. — Меня уже предупредили, что вы заедете к нам.
— Ну, как он там?
— Состояние стабилизировалось. Недавно нам пришлось дать ему тетрадь и карандаш, теперь он хоть чем-то занят и что-то там даже записывает. До этого бегал по палате и портил стены, и без санитаров было просто не зайти к нему.
Люба с грустью посмотрела через дверное окно в белоснежную палату, где у окна сидел мужчина за маленьким больничным столиком, привинченным к полу, и, записывая в тетрадь, то и дело поворачивался, что-то говоря в пустоту.
Она спросила с печалью в голосе:
— А с кем он сейчас разговаривает?
— Да с кем угодно, у него же шизофрения.
— Скажите, а к нему можно зайти?
— Сейчас я бы не советовал. Эмоциональный фон только третий день как чуть-чуть стабилизировался, и я банально не хотел бы прямо сейчас его нарушать. Пока наблюдаем. Если такая тенденция сохранится, то через месяц попробуем разрешить вам с ним пообщаться.
— Месяц?! — удивлённо переспросила она. — Господи, какой кошмар! Я думала, ему уже лучше. Может быть, ему что-то нужно?
— Нет, у нас всё есть.
— Ладно, я поняла вас, доктор. Спасибо вам, что не остались равнодушны к нашей беде, — сказала Люба, едва сдерживая слёзы.
— Да ну что вы! Чего не сделаешь ради нашего коллеги! Такой прекрасный учёный, я бы сказал, гений. Один из лучших сотрудников нашего института. Но, увы! К сожалению, судьба распорядилась по-своему, — с грустью ответил Валентин Ёзефович, тихо пряча за спину папку с названием «Диссертация. Дешифрование мысли».
— Валентин Ёзефович, а мы могли бы завтра с вами встретиться и переговорить по одному очень важному вопросу?
— Думаю, что да, но не раньше 17—00.
— Хорошо, тогда до завтра? Я вам заранее позвоню. — улыбнувшись сказала Люба и так же быстро пошла по коридору.
— До завтра — задумчиво протянул доктор и провожая взглядом уставился на её бедра.
ГЛАВА 2
Проворочавшись в постели до самого утра, Люба так и не смогла уснуть. Не давала покоя мысль о том, что она теперь одна, это было непривычно и словно царапало её душу. За двадцать лет совместной жизни с Альбертом она уже забыла, каково это. Разное, конечно, было в их жизни, впрочем, как у всех, но чтобы вот так, не ссорясь и не разводясь, муж долгое время был не рядом с ней, да ещё и неизвестно, когда вернётся, — такого у неё ещё не было.
Посмотрев на часы, она поняла, что дальше пытаться заснуть бесполезно — было почти шесть утра. Нервно откинув одеяло в сторону, Люба медленно побрела на кухню. Поставив на подоконник горячую чашку с кофе, аромат которого разнёсся по всей квартире, она автоматически размешивала один кубик сахара, звеня ложкой и задумчиво глядя в окно, за которым шёл дождь. Погода словно плакала в месте с ней, созвучно с её настроением, с её душой, роняя свои слёзы на окно. Глядя на стекающие по стеклу капли, Люба непроизвольно вспомнила студенческое кафе «Шоколадка» и свою первую встречу с Альбертом.
В тот день, успешно сдав экзамен по фармакологии в медицинском университете им. Попова, она решила, что теперь может себя побаловать вкусным кофе с пирожным, так сказать, отметить промежуточный итог и компенсировать свои бессонные ночи. Подруги составить ей компанию не смогли, у всех были какие-то дела. Сев за только что освободившийся столик у окна, она начала по обыкновению звонко размешивать свой кофе с одним кусочком сахара, глядя в окно, за которым начался сильный дождь — капли с шумом барабанили по витринному стеклу.
«Вовремя я успела зайти», — удовлетворённо подумала Люба, глядя, как народ на улице кто куда прятался от дождя.