Наступило утро.
В монастыре раньше всех вставала прислуга.
Нас разбудили к шести утра, но завтрак, которым встретили нас в столовой, был вкусным и горячим.
Когда я вошёл в столовую, за столом уже сидели Орин и Дори и дружно работали в своих тарелках ложками.
Получив от поварихи свою порцию каши, я присел к гномам и уже в три ложки мы застучали по тарелкам.
За мной, сонный как сомнамбула, в зал вошёл Хелик, на ходу досыпая свой незаконченный сон. Но вскоре запах еды привёл его в чувство, а бурчание в животе подстегнуло получить свою порцию у поваров.
Последними из нас в столовую вошли под руки Алиса, Мерси и Хельга. Девушки, в отличие от нас, мужчин, были бодры и веселы. Причём Алиса и Хельга время от времени бросали на меня многозначительные взгляды, закатывая свои томные глаза.
Но нас этим не возьмёшь.
Я встретил девушек широкой улыбкой. Мерси недоумённо смотрела на своих новых подруг, которые заигрывали со мной.
Но наконец, повара принесли им их кашу, а для всех ещё и большие кружки с горячим сбитнем.
Плотно позавтракав, мы все спустились в оружейную, где каждый смог выбрать себе по оружию.
Как я и думал, Хелик и Хельга были неравнодушными к длинным узким стилетам, с помощью которых можно было не только пришить свою жертву в переулке, но и отбиться от нападающих в городском трактире или же на поле боя.
Дори, наконец, смог сменить свой кузнечный молот на более мощный моргенштерн, носящий название «Утренняя звезда». Он был сделан в виде сидевшего на удобной длинной рукоятке большого металлического шара, с шипами в виде расходящихся лучей звезды.
Орин обзавёлся боевой секирой больше похожей на топор палача, но заверил нас, что лучшего оружия он ещё не видел. Он так и стоял, любовно глядя на топор и поглаживая его лезвие.
Мерси нашла в куче железа большой гнутый составной лук, и, сказав мне, что он очень похож на тот, что я подарил ей, убежала в дальний конец оружейной пробовать его.
Для Мерси я выбрал ещё и мизеркорд, так называемый кинжал милосердия. Пусть он и не был с длинным обоюдоострым лезвием, но его узкий клинок мог проникнуть через любую щель в доспехах противника.
Кто удивил меня, так это Алиса. Сначала она с безнадёжностью во взгляде ковырялась в груде металла и не взяла ничего. Но зато, когда на одной из полок в комнате она увидела тонкий золотой обруч, то радости её не было предела. Конечно, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не забеременело. Когда я сказал ей об этом, конечно в более мягкой форме, девушка пояснила мне, что я ничего не понимаю в ментальной магии, и что теперь её сила возросла, чуть ли не в два раза и что будь у неё такой обруч в лабиринте, гоблины не смогли бы проникнуть в подземелье.
Стремясь продемонстрировать мне действие обруча, Алиса водрузила его себе на голову и, повинуясь её приказу все члены нашего отряды вдруг побросали свои игрушки и замаршировали как заправские новобранцы.
Зная, чем может закончиться такое манипулирование моими друзьями, я поспешил прекратить это действие, и когда Алиса сняла обруч, все в комнате некоторое время стояли, недоумевая, как они оказались так далеко от их оружия.
Себе я не взял ничего, мои мечи меня полностью устраивали, а перспектива таскать на себе еще с десяток килограммов металла мне совсем не улыбалась.
Наконец, покончив с экипировкой, мы покинули гостеприимный монастырь.
Во дворе монастыря нас уже ожидали девять осёдланных лошадей. К седлам двум из них были приторочены мешки с провизией.
Наконец, помахав руками челяди стоявшей на крыльце монастыря, мы вскочили в сёдла (а гномы просто залезли на лошадей), и выехали за ворота.
От монастыря, расходилось три дороги. Выбрав нужное нам направление, мы пустили наших коней бодрой рысью по утоптанному снегу. Облачка пара, вырывавшиеся из ноздрей лошадей, лёгкий морозец, стоявший на улице, яркое зимнее солнце и невесомые белые облака лишь подчёркивали невероятную красоту гор. Справа и слева от нас, к небу вздымались высокие горные пики, верхушки которых украшали искрящиеся снежные шапки.
Пока мы ехали, поскрипывающий снег под копытами лошадей навевал мне воспоминания о моём далёком детстве, когда в деревне мой дед запрягал в сани лошадь, и ездил со мной на ярмарку в соседнюю деревню. Как же всё изменилось с тех пор, ведь вроде и немного прошло времени. Где теперь те сани, где та лошадь? Улицы городов заполонили фырчащие и рычащие металлические монстры. Пропало единство человека с природой. И если удаётся нам выбраться на выходные за город, то это можно считать удачей.