— Вы кто? — в наглую спрашиваю я, выключая айпад, а то увидя еще, — Мы знакомы?
— Как это?! — возмущённо вопит мелированная, — Разве первые школьные друзья забываются?
— Э? — выдаю я, а мои брови поползли вверх, — Я вас не помню, честно.
— Я — Маша. Ну, помнишь? На фигурку вместе ходили! — восторженно восклицает мелированная, — Не узнаешь, что ль? А это ж Лина? Ну? Соловьева.
И тут я вспомнила последний день в школе. Мама умерла. Все. Я больше ничего не хотела из этого вспоминать. Не хотела подковыривать череду болезненных воспоминаний.
— Это по поводу тебя мы с Максом спорили. — вырывается у меня вместе с кивком на Линку, — Надо стребовать с него вознаграждение. Он мне проиграл-таки в субботу. Пусть теперь стряпает вместо меня на кухне.
— Чего?! Вы так с ним и спорите? — восторженно восклицает Машка, — А это правда, что у вас мама умерла и вас забрали в детдом.
— Д-да, было такое, но потом на забрал daddy. - запинаюсь я, чуть не перейдя на английский.
— Ого, акцент! Круто! Вот бы и мне англ подтянуть до твоего уровня. — мечтательно говорит Машка и пихает Линку в бок, — Лин, ты чего молчишь-то? Сама предложила поздороваться. Вон, вишь как Поля с англичанкой!
— Вы теперь одни живете? Как вы все это время без мамы? — аккуратно спросила Линка, избегая «острых углов», — Папа вас не обижал?
— Да, захотели вернуться в Россию. Восемь лет в Европе — тяжело для нас. Папа сказал, что так будет лучше. Он по крайней мере нас любит. — отвечаю я с нотками тоски грусти в голосе, — Без мамы все усложнилось. В Европе не любят русских.
Это еще мягко сказано, как не любят. Если бы не папины деньги и наши сильные характеры, то нас бы раздавили коренные европейцы. Мне не хотелось говорить им большего. Почему? Моя жизнь без мамы со стороны иногда напоминает Сайлент Хилл. Мне не к кому пойти со своими девчачьими проблемами. Папа их не понимает. Макс везунчик в этом плане. Мой брат всегда обращается к папе. У них мужская солидарность, их братство в некотором смысле. Я же кукую сама. Все своими силами. Был момент в жизни, когда папа водил меня на сеансы к детскому психологу. Он считал, что это поможет нам наладить отношения. Папа из кожи вон лез, чтобы вернуть мое доверие. Если вкратце, то не помогло, зато я хоть кому-то выговаривалась. У психолога работа такая — меня понимать. Общение с папой раньше давалось мне с трудом. Однажды он тупо начал спрашивать, что делает не так. Мне ничего не оставалось, кроме как объяснять ему, но проводить такие беседы мы начали далеко не сразу. Прошло где-то два с половиной года.
— Вы поэтому вернулись? — спросила Линка, обратив внимание на мою грустную улыбку, — Надолго?
— Мы планируем здесь осесть на ближайшие пять лет точно, потом, возможно, уедем назад в Европу. — пожала плечами я и решила перевести тему, — А вы как тут? Не скучали?
— Скучали. Еще как скучали! — хохочет Машка и хитро прищуривается, — Женек-то себе места не находил. Лина так вообще у классухи и у завуча спрашивала про вас.
Женек? Евгений, что ль? А он с какого боку тут? Я его не помню. Моя бровь стремительно выгибается. Вопрошать на тему Евгения, как всякая любопытная девчонка, я не стала. Зачем? Меньше всего я хочу ворошить прошлое. Оно приносит боль. Не хочу её чувствовать. Это как ножом в сердце. НЕ. ХОЧУ.
Тем временем мой телефон завибрировал. Машка и Линка вылупились на него так, будто он не сотрясает столовский стол, а реально угрожающе тикает. Я переворачиваю телефон и вижу фотку Сойера. Мои глаза становятся по пять рублей. Нет, мячиками для гольфа! При виде фотки Сойера в смокинге и темных очках, из-под которых показываются его голубые глаза, Машка краснеет. Я издевалась над Сойером, когда он проиграл мне одно желание, и теперь его фото у меня в телефоне. Он выл, скулил и ругался. Сойер ненавидит носить строгие костюмы. Джинсы и футболка — это его стиль. Повезёт, если он не носит одно и то же две недели. Потом, кстати, я заставила его танцевать стриптиз в ночном клубе, но ему было за счастья снять с себя всю эту гадость. Мы здорово посмеялись вместе с его двумя другими старшими братьями.
Я беру трубку. Сойер смотрит на меня, сидя за партой, а позади стоят мои друзья. Хотя, нет, всего две мои подруги. Остальные просто собрались поглазеть на русскую культуру. Линка и Машка очень хотели воочию Сойера. Он отсалютовал мне и скривил губы в насмешливой улыбке при виде стен в нашей столовке. Это вам не шикарная частная академия, где все почти золотое.
— Рано ты. Чего звонишь, Сой? — приветливо улыбаюсь я и машу своим подружкам, — Привет, Датти, Брина!
«Полин, могла бы сказать, что безумно по мне соскучилась! — театрально надувает губы Сойер, — Вот я, например, соскучился.»
— Мы виделись четыре дня назад, так что не заливай мне тут. — хохочу я и хитро прищуриваюсь, — Колись уже.
«Мы видели сторис в инсте. Так выглядят горячие русские сучки? — улыбается Сойер, — Ты их одной левой уделала! А куда смотрит Цербер? Его сестрёнку бьют, а он где-то ходит. Это что-то новенькое.»
— Эти трое еще овощи по сравнению с моим обычным размерчиком. — смеюсь я и показываю Машку и Линку, — А это мои старые друзья. Прикинь? Они все еще учатся в этой школе!
«Просто секс. — с сарказмом бубнит Сойер и обращается к Линке и Машке, — Привет, девчата. Надеюсь, присмотрите за нашей Поли, а?»
— Полин, что он говорит? — наклоняется ко мне Машка и шепчет на ухо, — Какой симпатяга! В Европе все парни такие? А он свободен? Можно, я его заберу себе?!
— Что этот раздолбай говорит? Ну, он просит вас позолотиться обо мне. — ухмыляюсь я и смотрю на Сойера, который воспринимает русский язык как китайский, — А ещё пошляк-Сойер говорит, что вы просто секси.
Машка краснеет и смущенно отворачивается. Линка неодобрительно смотрит на Сойера. В этот момент Дат, молчавшая все это время, даёт ему по башке. Дакота Детройт, ты супер!
«АЙ! Дат, за что?!» — вопит Сойер.
— Классный удар, Дат! — одобрительно поднимаю большой палец вверх я, — Бей его почаще, а то все мои труды по его воспитанию пойдут насмарку.
«Договорились! Раз уж ты разрешаешь. Нечего русских простушек совращать, пока они ещё не стали величайшим злом.» — немного старого, но дружелюбно говорит Дат.
«Это ты верно подметила, Дат. Вдруг мы только что создали монстра. Кстати, Полин, как вы там? Нормально устроились дома? Может, помочь вам там с Максом чём-нибудь?» — как всегда заботиться обо мне Брина и машет рукой девочкам.
— Помочь? Разве что потратить пару сотен с папиной Карты в ЦУМе. — пожимаю плечами я и продолжаю, — Вы как? Горазды прилететь на каникулах? А так вроде все более или менее неплохо. Мы с Максом даже в Икею выбирались, чтобы купить что-нибудь новенькое по мелочи. Стало намного уютнее! Но квартира все ещё требует уборки.
«Клининг?»- изогнул бровь Сойер.
— Нет, у нас новое правило. Теперь все делаем своими ручками! — восклицаю я, не боясь встретиться с неодобрением богатеньких детишек, — Так классно чувствовать себя, когда ты сам все своими силами убрал. Такая гордость за себя. Мелочь, а приятно!
«Это можно легко устроить.»- подмигивает мне Дат.
«Мы готовы вылететь хоть завтра!» — воодушевилась Брина.
«Девочки, а меня третьим возьмёте?» — надулся Сойер.
— Решено, значит в ноябре я вас троих жду. — шевелю бровями я и пританцовываю.
Почему-то я рада этому звонку. Очень рада. Сойер — сын папиного лучшего друга и по совместительству один из моих самых лучших друзей. Наверное, большенство практических и лабораторных работ мы делали с ним вдвоём. Мы учились с ним в одном классе. Наверное, с Сойером у нас сложились отношения лучших друзей, потому что мы ровесники. С его старшим братом, Гидом, я вела себя как с большим старшим братом. Я непорядок младше Гидеона. А вот со средним братом, Дэном, у нас все слишком сложно. Мы определенно не вели себя как просто друзья, но и не парочка. Кем мы были? Я до сих пор не знаю.
Если бы в случае с Дэнни все было просто, как в дружбе с Дат и Бриной, я стала бы самой счастливой девушкой на планете. Мы дружим почти с самых первых моих дней в школе. Для проверки нашей дружбы подворачивалось много случаев.