— Я не стану такой! — воплю я во все горло, — Я не поддамся вашей власти!
— Ты чего?! — кричит мне раздражённая Линка, — Ты чего орешь как идиотка?! Это из-за Саманты?! Что она тебе такого сказала, что ты дала ей по лицу.
— Прежде чем ответить, я хочу сказать, что мои родители познакомились случайно. Папа искал новых ощущений и купил себе программу по обмену МГИМО. Мама была приезжей студенткой, жила в общаге, училась на международных отношениях, а потом они встретились, и понеслась. Когда родители только познакомились, папа ещё не женился на Элен, — проглотив ком в горле бормочу я, — Он влюбился в маму по уши. Она даже не знала, что папа — сын мультимиллиардера. Любовь. Все дела. Зная маму, она и тогда, и уже потом любила папу без задней мысли, но он пропал. Чтобы не позорить маму, папе пришлось жениться. Его заставили мои бабка и дед, когда узнали об его отношениях с мамой. Папа пропал на несколько месяцев, и в итоге мама сама обо всем узнала. Они поговорили и чуть не расстались, потому что моя мама по натуре была против отношений с женатыми, но папа её отговорил. Как он каждый раз утверждает, на коленях клялся, что все его слова правда. Мама поверила, просила. Она не была «шлюхой»! Она никогда не пользовалась папиными деньгами, даже когда они были очень нужны. Она была добрым, солнечным человеком. Мама была для нас милее всего на свете. После её смерти вышла скандальная статья, осквернившая мамино честное имя. Элен написала все это, чтобы отомстить папе за то, что он привёл нас в дом, любил другую женщину и не был её мальчиком на побегушках. Саманта и Джулия в очередной раз оскорбили память мамы грязной клеветой, за что получили по башке!
Боже, нет, Полин, только не плачь. Тебе нельзя. Я кинулась аккуратно подтирать слезы, дабы не размазать тушь. Полин, ты не плачешь на людях. Даже когда воспиталка лупила тебя ремнём, ты старалась не плакать. Не реви, дура, потом твои слёзы обернуться против тебя. Так, пора домой.
— Я сейчас все это сказала к тому, что Макс и я не такие, — все равно продолжала рыдать я, — Мы по-другому воспитаны. Мы видели настоящую семью и знаем, когда тебя по-настоящему любят и ждут дома. Нас так мама ждала, теперь ждёт папа. Саманту это злит. Папа её не признает и не признает своей никогда.
— Вот она и спускает все зло на вас, потому что дядя Ричард вас любит, — догадывается Линка и берет меня за руку, — Эм, а Делакорты ничего такие ребята.
— Ага, правда, ужасно пошлые, — соглашаюсь я, шмыгая носом, — Саманта может обозвать меня по-всякому, за это ей голову откусит папа, но с самого первого дня здесь, как только я слышу что-то плохое о маме, тут же лезу с кулаками. Ничего со мной не поделаешь. Саманта считала, что я не стану её бить и промолчу, а мне все равно. В этот раз с Элен ругаться буду я вместо папы. Хватит ему нас покрывать.
— Решила начать биться всерьёз?! — воскликнула Линка и взяла меня за руку, — Я плохо понимаю по-английски, но обязательно хэлпну.
— Тогда тебе точно понадобиться переводчик, — хохочу я сквозь слезы, — Поехали домой. Скоро расстрел.
Я ехала в тишине, Линка тоже не издала ни малейшего звука. Мы обе думали о своём. В частности я о своей жизни. Нет, не была она адски тяжелой. У Макса и меня было счастливое детство, просто с мамой все так быстро случилось, никто не мог этого предсказать. Мы переехали в Европу. Довольными как слоны мы не стали. Папа не может заменить нам мать. Он хотя бы пытается, говорит, что мы всегда можем прийти к нему за помощью, но Макс на деле может всегда, а я — нет, потому что девчачьи заморочки не понятны мужскому мозгу. У меня так однажды уже было с «красным днем». Я была в ужасе. Мне было так стыдно идти с этим к папе, поэтому пришлось срочно звонить тете Лили за спасением от этого. Она приехала и выдала мне пачку прокладок, пообещав ничего не рассказывать папе. Конечно, тетя сказала. Я это выяснила, когда папа странно и одновременно очень подозрительно на меня поглядывал. Он ждал, когда я скажу ему, но мне на тот момент было слишком стыдно, ведь понятия не имела, что «это» такое, зато потом я начала «этим» успешно прикрываться, чтобы не ходить в школу на физру или не плавать на яхте. Папа тогда говорил: «И когда же ты успела так вырости?». Я пожимала плечами. Естественно, тетя Лили его втихаря консультировала по всем «девчачьим» вопросам. Не у Элен же ему интересоваться! Главное, что он замечал все мои округления и увеличения, но свой первый бюстгальтер я приобретала под чутким руководством тети Лили. В любом случае отправлял нас папа. Вот с этими мыслями я и вела машину. Сколько там на часах? 5:40 утра?! Весело. Весело. Я как раз подъехала к дому. У входа стояла машина Макса. То есть он вернулся раньше? Стоп. Братик ехал со мной. А номера не «Мерса» Макса. Кузов такой же. Кто тут у нас? Перед входом я перекрестилась. Надеюсь, это всего лишь Элен. Бинго! Мачеха в без двадцати Шесть утра орала на моего отца, тыча на фото разукрашенного личика Саманты, пока тот спокойно пил кофе.
— Лин, поднимись к себе, пожалуйста, — шепчу я подруге, кивая на дверь на кухню, за которой гневно верещала Элен, — Не хочу, чтобы эта стерва еще и тебя оскорбляла. Она любит унижать все, что касается нас и нашего окружения.
— Точно? — недоверчивостей спросила Линка, покосившись на дверь.
— Точнее не бывает, — киваю я и решаю проводить до двери в её комнату.
Странно, что папа так спокойно воспринимал верещание Элен. Обычно эта женщина заставляла все жилваки на его шее пульсировать. Она всегда была невыносима из-за ее собственного отношения к окружающим людям, к нам с братом, к папе, будто он — всего лишь зверушка, которой можно манипулировать. Я не согласна с этим. Я не хочу жить и не замечать пренебрежительного отношения моему отцу и к брату. Элен должна это понять, и скажу ей об этом именно я. Если так подумать, то она всегда видела во мне угрозу. Я — единственная родная дочь её мужа. Да, внебрачный ребёнок, но желанный и любимый. Макс — мальчик, поэтому к нему претензий меньше, чем ко мне, ведь ко мне, как к дочке, у папы более трепетное, нежное отношение. Элен об этом знает. Она не дура, чтобы не замечать, что папа прекрасно осознаёт, что Саманта не его ребенок. Не похожа. Совсем. Однажды, когда я собралась с духом, чтобы высказать папе все свои сомнение на ее счёт, он лично мне серьезно-шутя объяснил: «Милая, все дочки похожи на своих пап, а сыновья на мам. Ты — вылитый я в молодости. Макс — сама серьезность весь в маму. Я это в тебе сейчас вижу, а в Саманте очевидно другой мужчина.». Папа всегда четко подмечает подвохи. Это еще одна важнейшая основа бизнеса. Не знаю почему, но наш отец умеет подмечать все нюансы и тонкости. Он играет на своих условиях, заключая договора. Мне еще у него учиться и учиться.
Линку я оставила в своей комнате. Она пообещала, что пойдет купаться и так далее. Вообщем, делать компресс на ноги после шпилек и очищать поры от слоев «штукатурки». Ну, собственно, я пойду вправлять мозги Элен. Кстати, они были настолько заняты руганью, что не заметили, как мы с Линой вошли. Хорошее начало. Они слишком погружены в свой внеочередной скандал. Я вхожу без стука. Смысл? Лично я не вижу. Элен тычет пальцем в моего отца и вопит:
— Это все твоё скверное воспитание и плохая наследственность. Я всегда считала, что нужно отдать ее в интернат для трудных подростков, — она скрещивает руки на груди.
Папа набирает полную грудь воздуха. Тема «Интерната для трудных или буйных подростков» — самая больная из всех, которые эта дамочка могла поднять. Не считая чести и достоинства нашей мамы, конечно же. Папа поднимает глаза на Элен. Ранее от пытался читать подборку новостей в планшете.
— Если ты скажешь еще хоть слово, лживая сучка, все твои счета будут заблокированы. Огибайся и денег занимай у кого хочешь, — рычит папа и встаёт из-за стола, — Я горжусь своей дочерью и тебе того желаю. Если ты будешь орать и портить моим детям выходные, я отправлю Саманту в Интернат для трудных подростков. Не моя проблема, если она не умеет держать язык за зубами.
— Твоя шлюха — позор семьи. Только ты продолжаешь это отрицать! — шипит Элен и подходит к папе, смотря ему в глаза, — Родил детей от проститутки, так даже совладать с ними не можешь! Ах да, я забыла, что ты с ней только и мог, что в постели кувыркаться, бесплодный идиот!