— Очевидный мотив у Элен, так как она, во-первых, боится потерять свой «кошелёк» и, во-вторых, имеет доступ к папиному расписанию, а также может незаметно подмешать ему отраву.
— Папу нельзя оставлять одного, — хмурится Макс и томно вздыхает, — Кто-то из нас всегда должен быть в палате и следить, чтобы никто посторонний не входил, а лучше выставить охрану для большей надежности, иначе мы точно потеряем папу.
— Я наведаюсь к главному врачу и заведующему отделением и попрошу, чтобы в палату входило ограниченное число персонала, — киваю я и убираю волосы с лица, — Таким образом мы хотя бы сможем вычислить, если убийца прикинется сотрудником больницы. И ещё кое-что. Мы должны внимательно следить за нашим окружением. Предлагаю остановиться в гостинице или папином пентхаусе в городе. Нам нельзя возвращаться в особняк, там нас могут с лёгкостью отравить, например, цианидом. Плюс ко всему, дорога до дома — это одни сплошные серпантины. Возможностей убить нас одним ударом уйма.
— Мда, мы — наследники, Элен обязательно попытается убрать нас, чтобы сделать Саманту владелицей акций компании, — соглашается Макс и нервно теребит ворот водолазки, — Мы на мушке. Надо не сидеть сложа руки, а заняться выяснением деталей аварии. Возможно, воспользоваться командой детективов и написать заявление в полицию, как только нам будет что им предьявить. Голословные обвинения к делу не пришьёшь.
— А вот реальные основания для начала дела вполне, — угнетенно произношу я и обращаюсь к отцу, — Прости, папочка, за то, что мы при тебе все это обсуждаем, но поговорить нам больше негде. Я знаю, ты нас слышишь.
— Мы надеемся, что ты очень скоро очнёшься, — натянуто улыбается Макс и, подперев голову руками, опускает глаза вниз, — Боже, поправляйся скорее.
Наши дежурства у папиной постели проходили хорошо. Никто из нас не позволял себе уснуть и дать убийце повод пробраться. Мы менялись посменно, хотя первую ночь просидели с папой, не смыкая глаз. Ох, папа нам так страшно за тебя. Утром, когда главный врач появился на своём рабочем месте, я первым делом пошла к нему. Видок, конечно, у меня был потрёпанный, поэтому мужчина на вид лет пятидесяти предложил мне кофе. Я не стала кидаться временно нелепыми обвинениями, пока не стала, но всего лишь нашептала главврачу парочку очевидных вещей:
— Так как вы отвечаете за всю больницу, я бы хотела получить от вас разрешение поставить охрану у палаты моего отца и оградить число лиц, входящих к нему, — в лоб говорю я, отпив чуть-чуть кофе, бодрящий напиток, — Мой брат и я серьёзно опасаемся за жизнь нашего отца, и дело не в том, что мы сомневаемся в компетентности персонала. Принимая во внимание, что по результатом экспресс-анализов в крови нашего отца был обнаружен калий, но проблем с сердцем у него никогда не наблюдалось, мы подозреваем, что авария так же кем-то подстроена. Я надеюсь, вы пойдёте нам навстречу, пока ситуация не прояснится.
Мужчина задумался. По его лицу вижу, что ему это не нравиться. Да, конечно, умный человек сразу поймёт, что тут попахивает криминалом, но у меня должна быть уверенность в том, что мой отец не умрет насильственной смертью. Прости, папа, я очень за тебя переживаю. Черт, не отказывайся, старикан. Я беру листок и пишу на нем сумму:
— «Pacific Construction» переведет данную сумму на нужды больницы, — давлю я, тяжело вздыхая, — Безопасность нашего отца для нас на первом месте. — Это взятка? — изгибает бровь главврач, — Вы предлагаете мне деньги, так как сомневаетесь в надежности больницы?
— Нет, я просто тревожно-мнительный человек, который опасается за жизнь своего единственного, дорогого, близкого родственника, — признаюсь я, поняв, что разговариваю с порядочным мужчиной, который явно сдержет свое слово, — Поймите, наш отец — профессиональный пилот и гонщик. Каждый год он проходил обязательные медицинские комиссии на продление права пилотировать самолеты. Он бы никогда не сел за руль, зная, что ему может стать плохо с сердцем. Все машины, которые он тестировал были сделаны исключительно на заказ для известных людей. Наша компания просто не может поставить заказчику машину с серьезными неисправностями. Мы с братом не верим, что все произошедшее — это несчастный случай, поэтому я прошу вас, как дочь, которая опасается за жизнь своего отца, разрешить нам поставить охрану и ограничить доступ к палате.
Нет, я опять начинаю плакать. Соберись! Намотай сопли на кулак, тряпка! Я проронила всего несколько слезинок и быстро утёрла их рукой, но этого, кажется, хватило, чтобы убедить главного врача:
— Хорошо, можете поставить охрану, — с сочувствием говорит мужчина, — Думаю, двух медсестёр и лечащего врача будет достаточно, поэтому мы предоставим вам список людей, которые смогут войти в палату. Но настоятельно порошу вас, чтобы охранники не мешали работе персонала.
— Спасибо, — с облегчением говорю я и протягиваю главврачу бумажку с ранее обещанной суммой, — Если вы не примете эти деньги, я все равно переведу их на расчетный счёт больницы как анонимное пожертвование. Это не взятка, уверяю вас. Наша семья умеет быть благодарной за помощь.
Я встаю и ухожу. Главный врач не отказался от денег в этот раз. Значит, я все сделала правильно. Мама научила нас не быть жадными. Это очень хорошо. Я была на полпути к палате, как мне позвонили:
— Алло, мистер Марк, что случилось? — спрашиваю я, отойдя за угол. Н6 «К вам едет Элен с журналистами. Будьте готовы не пустить их в палату. Она вырядилась в чёрное. Сцена обещает быть драматичной. Я уже еду к вам, но она приедет раньше меня. С ней Саманта.» — бросает мистер Марк взволнованным тоном и отключается.
Так, я звоню Максу и буквально ору в трубку про Элен.
«Понял.»- буркает он и завершает вызов.
Гр-р, Элен прощупывает почву. Выредилас в черное, сучка. Мой отец еще жив! Никаких похорон. Я иду к охране и прошу их помочь мне. Мужичок, совсем не внушавший уверенности в том, что сможет хоть как-то сможет задержать пронырливых журналюг из-за щуплого телосложения, согласился, наверное, потому что из меня от гнева искры сыпались. Я готова была удушить Элен собственными руками за отца. Она пила из него кровь долгие годы, третировала нас с братом и теперь опустилась до того, что посмела подмешивать папе в еду отраву и устраивать ДТП, кося под несчастный случай. Она виновата во всем, что случилось. Все, как мы и ожидали. Элен испугалась, что Макс или я о чем-то догадаемся, поэтому прибежала прщупывать почву, чтобы убить отца. Денег захотела, тварь! Акции! Корпорацию! Если по суду из-за брачного контракта она рискует ничего не получить, то как вдова мультимиллиардера срубит куш для своего безбедного существования. Оспорить завещание легко! Учитывая, что у папы остался несовершеннолетний ребёнок, то есть Саманта. Опять же генетическая экспертиза все докажет. Наш отец не идиот и завещал зачем-то заранее все нам. Мы с Максом обиделись и накричали на него за то, что он раньше времени себя хоронит. Как чувствовал, что нечто бодобное может случиться. Ох, папа, папа.
Когда я с охранником дошла до палаты, Макс уже стоял на взводе. На шее у братика пульсировали желваки. Он медленно щёлкал костями пальцев рук, сжимая их в кулаки. Мы вернулись в палату, оставив охранника на входе. Папа лежал без изменений. Состояние стабильно тяжелое. Через пятнадцать минут кто-то в коридоре возмущённо закричал:
— Что здесь происходит! Вам сюда нельзя!
Мы с братом переглянулись. Началось. Пролезли, сволочи.
— Папа, мы скоро, — рычит братик и хватает меня за руку, — Пошли, Полин. Все, как и ожидалось.
Толпа журналистов и репортеров пытается пройти в палату. Нет, скоты, доступ закрыт. Элен скандалит. Саманта болтает на камеру, роняя слезы, какие мы гадкие моральные уроды, раз не пускаем её к «любимому» папочке. Я тяжело вздыхаю. Братик издаёт неоднозначный стон-рёв. Элен накидывается на нас.
— Простите, Элен, мы не можем пустить всех в палату, — вежливо говорю я и грустнею, — Папа в критическом состоянии. Боюсь, что от одного вашего присутствия ему станет только хуже. На данный момент он борется со смертью и нахождением в больнице журналистов не уместно.