Окончание 27.
На следующий день к вечеру не выдержал, отправился в «Ст. Т.» — в надежде встретить её. Уточнял у официанта (тоже известная публика — у челяди развивается служебный навык продать за полтинник всё и вся, даже ничего!), что она делала, когда и как она ушла.
— Ну, Эльвира была вообще. Она вскакивала из-за стола, что-то кричала, подбегала к музыкантам, мешала им… вроде как требовала какой-то марш… Пришлось её оттаскивать, успокаивать…
28.
Пришло время я решился на совсем для меня нехарактерное. Впрочем, мне посоветовали — не барандель, конечно, а другой мой supervisor — на кафедре уже привыкли, что я не очень жизнерадостен, а тут уж вообще… Лена Часовских, сидящая на компе и терпеливо отправляющая мои бесконечные е-мейлы, чуткая душа, заметила это ещё утром: «Кто тебя обидел, отец? — она сама додумалась до такого обращения ко мне, хотя её-то я как раз не величал доченькой (честно говоря, я это делаю на том простом основании, что все мои знакомые девушки младше меня). — Скажи, и я убью его» — «Её, дочь моя, её». Я должен был выступить с докладом по своей работе, но пока, слушая других, дожидался своей очереди, так разволновался, что мне казалось, что стоит мне произнести лишь одно слово, как я разрыдаюсь — спасло чудо — очередь так и не дошла… Зато я узнал, где находится университетская поликлиника…
Моложавая женщина терапевт — на что жалуетесь, отче? У меня, говорю, температура 37 и 2 тире 37 и 8 ежедневно — уже два месяца. Хорошо, кивает она и записывает мои слова в свежезаведённую карточку. Ещё довольно часто болит сердце — щемит или как-то так… даже всё левое плечо ломит иногда. Ещё стало болеть в правом подреберье (это уж точно гепатит С — хотя иногда и в левом…), и вообще каждое утро (ну, то есть полдень) я еле встаю — всё ломит, как у нарика. И самое главное — я не могу — очень сильно принимаю всё к сердцу — страдаю, ревную, раздражаюсь до бешенства, мне постоянно страшно — страшно быть одному, страшно умереть… (слежу за её размашистым росчерком — стр… рев… раз… стр… — неужели так и пишет?! — едва сдерживаюсь от смеха).
Её явно это не впечатлило. И ещё, добавляю я, у меня искривлённая спина и я постоянно отхаркиваю что-то из глотки, особенно по утрам и когда холодно — это уж года четыре. А какого цвета вы отхаркиваете? Ну, вроде прозрачного. Так, хорошо. Всё?
— И ещё я довольно часто употребляю внутрь так называемый спиртуоз.
— Я тоже. И насколько часто?
— Практически каждый день — так получается…
— И много ли вы принимаете?
— Ну в принципе принимаю помалу — редко больше бутылки, но у меня же темпера…
— Так, ладно. К невропатологу, кардиограмму, а завтра анализы.
От себя я ещё прошёлся по другим кабинетам — все мне кивали и записывали корявым почерком то же самое (я почему-то ожидал чего-то большего). Узнав, что я аспирант и в некотором роде писатель, поднимают на меня глаза в очках, смотрят пристально и странно (как будто я сказал: «Я, дорогие, с планеты Скин-джа-джа. Меня воспитали жуки-хрущаки»!), качают головою и говорят: «Понятно». Бабушке-вирусологу я с порога объявил, что спал с девушкой, у которой гепатит С и настоятельно потребовал направления на этот анализ.
На другой день я как дурак спозаранку и натощак с двумя майонезными баночками в пакете (моча и «то, что отхаркиваем») мёрз на остановке, лез в переполненный троллейбус, подпирал стенки в провонявших лекарствами и бабками коридорах…
Дня через четыре приехал наконец узнать вердикт — мужайся, Алёша! — с утра даже кружечку хряснул. Кардиограмма вроде как хорошая, только несколько странная (может у вас сердце такое); гепатита С у вас вроде как нет («А может на В сделать?» — «Не стоит — билирубин у вас нормальный, и у нас, сами понимаете, не очень хорошие реактивы»); то-что-вы-отхаркиваете — прозрачное, это хорошо; температура у вас, конечно, держится, но может она у вас сама по себе повышенная — скорее всего; невропатолог пишет «абсолютно здоров» — вам просто не надо волноваться, переутомляться. В общем, всё.
— Что всё?
— Идите.
— Да у меня опять сердце клинит и бок колет — прямо сейчас!
— Ах да — возьмите рецепт: глицин, витамины, гематоген.
Гематоген! — в рот накомпотить! в попку откомбатить!
«Вчера ебал конюха. Не понравилось» — Анжелика Москвина (о ней см. далее) утверждает, что её какой-то прапрадед был знаком с Л. Н. Толстым, и у него даже были (пока не продали) от него всякие сувениры, в том числе отрывочек из дневника, где матёрый шизо-ВРП записал это самое!