— Жди здесь, — сказала Дама, кивнула своим мыслям, а потом вышла и закрыла дверь на ключ. Мариша осталась запертой в тесной комнатке, где стояли лишь несколько шкафов, два стула да стол. На окне не было решетки, но покрытые толстым слоем краски шпингалеты не поддавались. Мариша села на стул и принялась ждать.
Через несколько минут в комнату вошла женщина. Мариша сразу поняла, что это не учительница из школы, потому что женщина улыбнулась и поздоровалась.
— Здравствуй, Марина. Я Анастасия Витальевна. Врач из больницы. Твоя классная руководительница … эм… — она замялась пытаясь вспомнить имя. Мариша наблюдала, как бегает по комнате ее взгляд. — Кхм, она попросила поговорить с тобой, чтобы узнать, не нужна ли тебе помощь.
Она приподняла брови и внимательно посмотрела на Маришу. Девочка в ответ пожала плечами и уставилась на нее. Так они посидели несколько минут.
— Кхм, — снова покашляла врачиха и взяла в руки тетрадь. — Может быть у тебя есть проблемы? Дома или в школе? Ты можешь мне все рассказать. Обещаю, мы тебе поможем. — Она наклонилась вперед, видимо полагая, что создает доверительную атмосферу, но Мариша почувствовала лишь неприязнь к этой холодной и неискренней женщине.
Они посидели еще несколько минут. Женщина отвела взгляд в сторону, потеребила свою тетрадь, постучала пальцами по столу, пододвинула стул. Мариша нутром чуяла, как эта врачиха рассуждает в голове, пытается понять, что происходит и, наконец, приходит к неизбежному — начинает злиться.
— Ну, значит, будем молчать? Скажи, что тебе нечего сказать, и мы не будем тратить время. — она старалась говорить мягко, и даже улыбалась, но плечами передернула так, что Мариша сразу поняла — еще несколько минут, и врачиха схватит ее за плечи и начнет трясти.
— У меня все хорошо, — пробурчала она.
— Зачем же меня тогда позвали? — сощурилась тетка, словно подловила Маришу на мелкой лжи.
— Я не знаю, — пожала плечами девочка и с тоской посмотрела на дверь. Она была закрыта на ключ.
— Все ты знаешь, — медленно проговорила Анастасия Витальевна. Она выглядела так, будто бы из ответа Мариши она поняла что-то очень важное, но теперь в этом Марише ни за что не признается. Взгляд ее стал высокомерным и самодовольным. — Я думаю, Марина, мне следует серьезно поговорить с твоей мамой о твоем поведении. Думаешь, она обрадуется? Считаешь, она похвалит тебя, Марина?
Мариша не помнила, чтобы мама ее когда-либо хвалила, а потому покачала головой и понадеялась, что на этом разговор закончится. Но тетка, кажется, вошла во вкус.
— Вот и я так думаю, Марина. А это значит, что все ты понимаешь. Ты понимаешь и сознательно поступаешь плохо, а это в тысячу раз хуже, чем если бы ты не понимала. Ведь это значит, что ты по-настоящему злая. А знаешь, Марина, куда попадают такие злые дети? — врачиха сложила руки на груди и откинулась на спинку стула, оценивающе глядя на Маришу.
Девочка пожала плечами и отвернулась. За окном в блеклом преддождевом небе плавали черные точки птиц. Мариша принялась следить за ними, и пересчитывать — одна, две, четыре — а тетка тем временем продолжала:
— Такие дети, Марина, попадают в колонию для несовершеннолетних. Они живут там с остальными преступниками — грубыми, жестокими и отсталыми детьми. Ты хочешь в колонию, Марина? — и не дожидаясь ответа продолжила, — Думаю что не хочешь. А это значит, Марина, что ты с сегодняшнего дня должна себя вести как следует. Поняла? Иначе вся информация пойдет к инспектору по делам несовершеннолетних. Тебе понятно? Марина, тебе понятно? — повысила голос Анастасия Витальевна. Сейчас она не была похожа на милую женщину, которая представилась врачом из больницы. Губы ее были поджаты, а щеки пылали. Она была возмущена, что ей приходится тратить время, сидеть здесь, в тесной темной комнате с какой-то Маришей, которая и объясниться-то толком не может.
Мариша не отрываясь смотрела на птиц за окном — они то пропадали из виду, то снова появлялись в квадрате окна. Вот бы у Мариши тоже были крылья. Тогда она могла бы летать по серому небу, как корабль ходит по волнам, сидеть на крышах, ночевать на чердаках, искать еду на пляже. И никто бы ее не отчитывал — никакой мамы, никакой классной Дамы, никаких врачей. Жаль только с дедой не поговорить.
Анастасия Витальевна хлопнула тетрадью по столу и Мариша испуганно повернулась к ней.
— Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, — прошипела врачиха. — Вижу, ты не хочешь идти нам навстречу. Жаль. Жаль, искренне жаль тебя Марина. Теперь с тобой будет разбираться соцслужба. Можешь считать, что ты своего добилась. — Она удовлетворенно кивнула, встала из-за стола, ключом отперла дверь и вышла.