Мама стояла заливаясь краской и открывая рот, как выброшенная на сушу рыба.
— Кто это сказал? — угрюмо проговорил папа и вышел вперед. В коридоре мгновенно стало тихо. Слышно было, как кто-то охнул, и где-то зашуршал целлофановый пакет для второй обуви.
— Я сказал, — из толпы вышел высокий старшеклассник. Мари вспомнила его — это был тот самый, который утром хлопнул по плечу Маришу и назвал ее лягушкой. — И я повторю еще раз. Устраивайте семейные разборки у себя дома. Здесь школа, а не телепередача. И я не позволю вам говорить плохое о Марише. Она всего лишь ребенок, а вы — взрослые — вместо того, чтобы помочь, накинулись на нее.
— Ты мне поговори тут, — проворчал папа и прежде чем, Мари успела что-то сообразить, он подскочил к парнишке и схватил его за грудки.
— Я бы на вашем месте отпустил меня, — спокойно произнес парень. — Я несовершеннолетний, а вы здоровый мужик. В полиции не оценят ваши шутки.
— Ишь ты, какие вы все умные стали. Полиция, права… Слова умные выучили, — папа действительно опустил парня на пол и отошел, отряхивая руки. Остальные отступили на шаг, словно боялись, что он сейчас кинется и на них. А он внезапно закричал. — Про права свои вы все знаете! А обязанности! Кто-нибудь из вас задумывался о том, что вы обязаны делать? Например, об уважении. В моей молодости такая шпана не имела права голоса. Мы уважали взрослых и прислушивались к их мнению.
— Мне говорили, что уважение должно быть обоюдным, — спокойно проговорил парень. На нем была черная футболка с эмблемой рок-группы, а в носу было серебряное колечко. Тем более странно было услышать от него слово «обоюдный». — Почему мы должны уважать вас, если вы не уважаете нас?
В коридоре воцарилась зловещая тишина. Мари, обернувшись, увидела Маришу и Сашу. Мариша зажала рот рукой и с круглыми глазами наблюдала за происходящим.
— Да, теперь я спрашиваю вас, — продолжил громче парень. — Каждый раз, когда мы нуждаемся в помощи, вы отталкиваете нас. Каждый раз, когда мы говорим, что то важное, вы отмахиваетесь. Для вас имеет значение только ваши идеи, ваши взгляды, ваши ценности, а потому вы и считаете, что уважать нужно только вас. Почему бы не поговорить об уважении взаимном?
— Что здесь происходит? — все вздрогнули словно очнувшись от транса. По коридору тяжело переваливаясь, шла Жаба. Она повторила громко и с угрозой: — Что здесь происходит? — а потом перешла на тон выше, — Николаев, опять ты! Нина Васильевна, — кивнула она сухонькой старушке вахтерше. — Вызывайте полицию. По тебе Николаев давно тюрьма плачет. Потасовка с родителем, кошмар. Прибегает Димочка и говорит, там, мол, Николаев с родителем дерется. Кошмар. — она повернулась к родителям Мари, — останьтесь, прошу, дадите показания.
— Полиция не имеет права меня допрашивать без родителей, — скрестив руки на груди вставил парень.
Жаба тяжело дыша повернулась к нему и ткнула в грудь толстым пальцем, увешанным перстнями.
— Без законного представителя, Николаев. А пока ты в школе, дорогой, Я твой законный представитель, понял?
Папа повернулся к маме и Мари:
— Поезжайте домой, а я останусь. Думаю, моего присутствия будет достаточно.
— Пап, ты же не серьезно, — ахнула Мари. — Ничего же не было.
Но папа лишь стиснул зубы и угрюмо сказал:
— Я обязательно останусь здесь и дам показания. Хочу, чтобы это было уроком для моей дочери. Чтобы она уже сейчас понимала, что за каждым преступлением следует наказание. И чтобы она не подумала, что общаться с преступниками нормально.
Жаба закивала, и, схватив парня за рукав, поволокла его за собой.
— Да какое преступление! — завопил наконец он. — Я же ничего не сделал!
— Молчать, Николаев. Говорить будешь с полицией, — отрезала она и рванула рукав на себя, так что нитки затрещали.
Мари обернулась — кругом только серые лица, запуганные, ошалевшие от происходящего, жадно впитывающие подробности скандала. А там, дальше Мариша сползала по стене, закрыв лицо руками и вздрагивая. Саша растерянно стояла рядом, не зная, то ли утешать ее, то ли отойти подальше.
— Мама, — прошептала она и повернулась к матери, но та, лишь схватила Мари за предплечье и потащила к выходу.
«А ведь он прав,» — билось в голове у Мари. — «А ведь он был прав.»
Мама посадила Мари на заднее сиденье, сама села за руль.
— Чертов снег, — проворчала она. — Резину не успели поменять.
Мари оглянулась — и правда, крупные хлопья снега летели в темноте, облепляя машины, деревья, ступени и черную школу. Казалось, все закончено навсегда.
— Мама, а море зимой замерзает? — неожиданно для самой себя спросила она.
— Нет, — сухо отрезала мама. — Море никогда не замерзает.