— Нужно укрыться в маяке! — прокричал я ей, выдохнув из лёгких остатки кислорода.
Мы взобрались на берег. Я подхватил Лили на руки, однако и шага ступить не смог — порыв ветра сбил с ног. До двери пришлось добираться ползком. Как только мы оба оказались внутри, я плотно задвинул все засовы. И я, и Лили были покрыты грязью. Даже на зубах хрустела земля. Но здесь, в углу прихожей, было подобие душа. На крыше дома находился большой металлический бак, в который скапливалась дождевая и морская вода. Немудрено, что после такого ледяного душа я слягу с лихорадкой. Но меня волновало не это, а хватит ли запасов воды, если дождь прекратится, а шторм нет? И как долго Лили может пребывать вне моря?
Я надел на себя два комплекта сухой одежды и уселся перед полыхающим жаром камином, тело же всё продолжало содрогаться от холода. А когда Лили вползла в комнату, я вздрогнул уже от испуга, раскрыв рот в немом ужасе. Она растянулась на половике рядом, точно громадная рыбина — то ли комната была слишком маленькой, то ли её хвост слишком большим. Я не считал себя закоренелым трусом, но вот в эту минуту боялся находиться с ней в одной комнате. Однако и убежать в маяк не мог, ведь сам же её и позвал.
— Хочешь малинового компота? — спросил я, намереваясь хоть на миг выйти из комнаты в кухню и перевести дух.
Она кивнула.
Я вернулся с двумя большими кружками и протянул одну ей.
— Это называется «книги», — сказал, заметив её изучающий взгляд, разгуливающий по полкам. — Если хочешь, я тебе почитаю.
Она согласилась взглядом, и я взял книжку Лавкрафта. И, под видом того, что мне холодно, сел боком у огня, так, чтобы не видеть её хвоста, но и в то же время краем глаза наблюдать за её движениями и быть готовым к тому, что в любой момент она может напасть. Две истории спустя я пожалел, что выбрал именно этого писателя. Моё сердце и так обливал ледяной ужас, а сейчас даже голос стал предательски выдавать причину моего страха. Благо, словарный запас Лили не позволял ей понять и половины из прочтённого мною.
Когда же моё горло окончательно пересохло и я, поднявшись на ноги, собрался было пойти в кухню за стаканом воды, увидел, что Лили счистила с себя чешую вплоть до того места, где по всем вероятиям должны были находиться колени. Они и были! Прямо передо мной сидела уже не русалка, а человек! От коленей к ступням ещё тянулась чешуя, и, признаться, я не был уверен, что ступни вообще существовали. Не веря своим глазам, я опустился перед ней на половик и коснулся появившихся ног. А затем попробовал оторвать чешуйку близ плавника хвоста. Та была сухой и отскочила с лёгкостью.
— Я могу?.. — спросил, всё ещё не понимая, как такое возможно.
Лили кивнула, и я счистил оставшуюся чешую вместе с хвостом и плавниками. Там были ноги! Самые настоящие, самые человеческие ноги! Я не сдержал порыва и коснулся трясущимися кончиками пальцев её пятки, лодыжки, скользнув выше. Такая мягкая кожа бывает разве что у младенцев. Когда моя ладонь достигла её бедра и Лили вздрогнула, я вдруг осознал — сейчас передо мной сидит девушка. Обнажённая девушка. А я самым бесцеремонным образом ласкаю её. Я громко раскашлялся, смутившись не меньше неё, резво подскочил на ноги и, сняв покрывало с кровати, протянул его ей.
Мы сидели у камина, наблюдая за сгорающей чешуёй. Я всё расспрашивал Лили о случившемся, а она отвечала кивком или мотанием головы. Я узнал, что представители её вида могут жить и на суше, если температура их тела повышается до тридцати градусов. Однако если они долго не «пользуются» своими ногами и всё время проводят в море, то научиться ходить становится практически непосильной задачей.
— Что ещё ты от меня скрыла? Может, ты и говорить умеешь? — спросил я, хоть и понимал мотивы её поступка. Но каково было моё удивление, когда услышал её мелодичное «угу». — Я хочу, чтобы ты рассказала мне всё как есть, без утайки! Кто ты и зачем здесь! — вспылил я.
Она вздрогнула, то ли испугавшись моего гневного голоса, то ли неистового удара волн о берег.
— Тебе нельзя слышать мой голос, — тихо произнесла она, а моё сердце вдруг ёкнуло.
Это было лишь одно короткое предложение, но прозвучало оно как целая песня. Я никогда не слышал таких звуков, полных едва ли не осязаемой музыки.
— Скажи ещё что-нибудь, — прошептал ей, но она отрицательно мотнула головой. — Почему нельзя? Легенды о песнях морских сирен — правда?