1
Книга будет писаться в черновом режиме.
Точного графика выхода прод пока нет.
- Откуда дробовик? Нат, правда, откуда? – поселковый участковый, все также, удивлено, задавал свой вопрос.
А я в свои 32 пыталась понять, где ж так лохонулась, что не могу никак выбраться из этого дерьма, именуемого жизнью.
Руки тряслись безбожно, я даже стакан с водой не могла толком взять. – Нат, ты чего это?! – Сергеевич, рванул ко мне, приседая, чтобы быть со мной на уровне, чтобы обнять.
А меня начало трясти крупной дрожью, и слезы, словно водопад, хлынули из глаза. Начался откат после случившегося на кануне.
- Блядь. – Раздалось в каморке участкового. – Что здесь происходит Федорцов? – грозный голос оглушал. – Я не понял?!
Сергеевич, отскочив от меня, начал что-то рапортовать вошедшему начальству, насколько можно было понять из его слов. Но видимо это не то, что хотел услышать вошедший и они начали перепалку.
- Степанович, дай-ка пройти! – Сквозь панику и страх я услышала третий голос. – Иди-ка строй своего подчиненного куда-то подальше, не видишь, что … Блядь, как закройтесь! – Третий крикнул и в комнате стало тихо. – Таточка, ну, тише, девочка, все нормально. – Меня сгребли со стула и крепко обняли.
- Дядя Ваня? – сквозь пелену слез, я рассмотрела знакомое лицо. – Да, мелкая, привет! – Мужчина постарался улыбнуться, но скорее это смахивало на оскал. – А ну, пойдем-ка. – И перехватив меня, он направился к выходу.
- Какого? – Взревел было начальник Сергеевича, но тут же заткнулся, увидев, как Иван Петрович, злобно посмотрел на него.
И каких-то пару минут, и были на улице.
-Ты как? Сама? – Этот мужчина, которому было уже под шестой десяток, легко, подбросил меня на руках, словно пушинку.
- Мг. – И меня упустили на землю. Немного пошатываясь, я все же стояла, и ощущение свежести улицы помогало прийти в себя. – А как… - начала было я, но меня перебили.
- Вот и я хочу об этом спросить? Давай-ка пройдемся к моей машине, и ты мне все расскажешь…
2
Оказавшись в авто, я окончательно пришла в себя, и лишь иногда по телу пробегала мелкая дрожь. М-да, не каждое мое глубоко раннее утро начинается с проникновения в дом, погрома и стрельбы …
- Нат, а теперь не спеша и не волнуясь, расскажи, что случилось. – приземлившись за рулем, полковник ведомственных служб, внимательно начал рассматривал меня. ну да, слегка подстарела с нашей последней встречи, никак десять лет прошло.
- В мой дом ворвались неизвестные, пытались… - Картинки происшедшего тут же всплыли в голове, и меня снова затрясло.
- Тш, мелкая, уже все прошло. Продолжай. – его слова звучали уверенно, и тихо, что успокаивало меня. И я начала рассказывать, как начале четвертого утра в доме послышался страшный треск и грохот. Уснувши, снова, на веранде, возле столика с лептопом, я с начало не поняла, что случилось, но крик детей, быстро, заставил бежать в дом.
- Детей? – Перебил меня Феклистов.
- Да. У Сеньки остались ночевать его друзья. Максим и Данька Петровы. - Дальше.
- А дальше…- Дальше был мрак, три воротили громили мой дом, а четвертый, зажав ребятню в углу, что-то орал на них. Потом появился Пашка и было бросился на четвертого, но тут же отлетел и его перехватил один из тех троих. Они, что орали, дети плакали, а Пашка начал задыхаться от сильного захвата шеи. Скорее на автомате, чем раздумывая, я бросилась в кухню, где был схрон. За 32 года чего только нельзя научится, даже заряжать ружье и стрелять, вот только не в живых, хотя … - и как результат, один ранен в ногу, другой нескоро сможет держать что-то правой рукой, а третий … - Я замолчала, видя перед собой лишь стеклянные глаза урода, что свалился от выстрела в грудь.
- Ни хрена…а Пашка когда вернулся? – Феклистов спрашивал, словно с чем-то сопоставляя.
- Вчера, поздно вечером. Сын хотел сделать сюрприз…- Я не сдержалась и снова слезы затуманили глаза.
- Так ладно, сиди здесь, я скоро.
Дверца хлопнула, а я, до адской боли, сжимала кулаки, чтобы хоть как-то успокоится.
Утром, паниковать было некогда, ведь страх за своих детей и не только, просто отключил что-то во мне. Да и очередной раз хочется сказать усопшему мужу спасибо, за то, что учил держать удар. Как же мне его не хватает. Моего родного, моей стены.