— Нет, мой капитан, что-то не попадалась на глаза, — перетрусил не на шутку Чевалачо, представив, что сейчас с ним будет.
— Барабоська! Барабосенька! Милая моя! Где ты прячешься, дорогой мой пупсёночек!
Малисиозо, напрочь забыв о похищенных драгоценностях, ползал на коленях по каюте, заглядывая под стол, под диван, за кресла, под кровать…
— Чевалачо! Бабило! — дико заорал пират вне себя, выхватил из-за пояса пистолет и выстрелил в потолок. — Немедленно сверху донизу обыскать все судно! Перевернуть все вверх дном! Проверить все закоулки и щели! Но собаку немедленно найти! Иначе, клянусь, всех перевешаю на реях!
Барабоську после недолгих поисков, к всеобщей радости, обнаружили спящей в камбузе. Наверное, собачка проголодалась, и чутье подсказало ей верную дорогу туда, где можно полакомиться. Налопавшись вдоволь молочных сосисек, она мирно посапывала под скамейкой у плиты. Тут же за ней примчался Сардино с атласной подушкой, чтобы отнести кучерявую любимицу ее безутешному и убитому горем владельцу.
Но самое удивительное событие ждало «джентльменов удачи» дальше. Это событие произвело настоящий фурор на пострадавшем после взрыва фрегате. Во время возникшей паники, когда все сломя голову бросились спасаться и стали прыгать за борт, пьяный Бабило при падении не вписался во всеобщую траекторию и крепко приложился головой о борт шлюпки, которая покачивалась на воде у трапа. В результате сильного удара у телохранителя Малисиозо, кроме разнокалиберных ярких звезд из глаз, на левой стороне черепа вздулась огромная красная шишка. Шишка-то шишкой, с кем не бывает. Но тут произошло настоящее чудо!
Бабило неожиданно для себя обрел уникальную способность к математическому счету. Он без труда начал складывать и вычитать в уме трехзначные числа. Большинство из экипажа не верило в чудо о сверхспособностях туповатого ленивого товарища. Капитан Малисиозо и Чевалачо тоже. Но проведя ряд экспериментов над нерадивым учеником, убедились в совершенно обратном.
Усадив ученика посреди каюты на стул, капитан допытывался у него:
— Бабило, слушай внимательно и запоминай! К тремстам тридцати четырем прибавить семьсот восемьдесят пять! Сколько будет?
— Тысяча сто девятнадцать, — без запинки выпалил, не моргнув глазом, вспотевший Бабило.
— Хорошо! Попробуем еще раз! К семистам сорока восьми прибавить девятьсот тринадцать!
— Тысяча шестьсот шестьдесят один, — закатив глаза под лоб, выдал тут же испытуемый.
— Поразительно! — вырвалось у ошарашенного Чевалачо.
— Феноменально! Ну-ка, расскажи, как ты это делаешь? — интересовался Малисиозо, заинтригованный необычным явлением.
— Я не знаю, капитан. Само как-то получается! — виновато пробубнил смущенный Бабило.
— А ты нас, случаем, не дуришь?
— Что вы, мой капитан! Как можно-с!
— Дайте, я его проверю, — предложил себя на роль экзаменатора и эксперта озадаченный Чевалачо.
— Валяй! — махнул безнадежно капитан, утирая со лба платком выступивший пот.
— Сейчас мы его выведем на чистую воду! — пригрозил скандалом помощник капитана.
Чевалачо резко поднялся со стула, обошел несколько раз вокруг Бабило и вдруг неожиданно выдал задачку на вычитание:
— Бабило, в нашей флотилии шестьсот семьдесят семь человек, а у Одноглазого Пуэрко — восемьсот двадцать шесть. На сколько у него больше пиратов, чем у капитана Малисиозо?
— На сто сорок девять! — выпалил бедняга.
— Верно? — спросил Малисиозо, вопросительно уставившись на своего помощника.
— Не знаю, вроде правильно. Сейчас проверю, — отозвался хмурый Чевалачо, усердно водя в блокноте карандашом.
— Ну?
— Прямо в точку!
— Что мне теперь делать? — чуть не плача жалобно спросил Бабило, с мольбой глядя и ища поддержки у капитана и Чевалачо. — Может, в Карамбе доктору Эскулапсу показаться?
— Балда! Ты в своем уме? Какой доктор? Совсем с ума спятил? — заорал помощник капитана, крутя у виска пальцем. — На этом же можно заработать большие деньги!
— Каким образом? — сразу оживился и вышел из задумчивости капитан.
— Мы начнем Бабило показывать в Карамбе публике, где он будет им демонстрировать свои неординарные способности!
— Я не хочу на публике! Я стесняюсь, — отчаянно запротестовал доморощенный гений, хлопая растерянно глазами.
— Тоже мне, скромняга выискался! — сердито оборвал его Чевалачо.
— Ха! Как напиваться в стельку, орать и буянить в портовых трактирах он не стесняется, а выступить и показать математическую одаренность ради нашего дела он, видите ли, стесняется! — взорвался вдруг Малисиозо, который уже в голове прикинул, какую выгоду можно извлечь из гениальных способностей ученика.