Секретарь, примчавшийся на звонок диктатора, выжидающе, на вытяжку стоял у широкого письменного стола, за которым любил работать и размышлять глава государства.
— Раббатино!
— Да, Ваше сиятельство!
— Завтра на совещание пригласи генерала Перфидо, командующего столичным гарнизоном, директора тайной полиции Рабиозо и адмирала Гавилана.
— Будет исполнено, Ваше сиятельство!
— Да, еще неплохо бы увидеть с докладом начальника Крепости Мейз!
На следующее утро в зале совещаний собрались на экстренное совещание: надутый от важности министр вооруженных сил — генерал Перфидо, командующий местным гарнизоном — полковник Портаменто, директор департамента тайной полиции — Рабиозо, невыспавшийся и недовольный вызовом адмирал Гавилан, которому пришлось всю ночь провести в карете, чтобы из Ноузгея добраться до столицы. Пятым участником совещания был, как всегда, подтянутый, заместитель начальника Крепости Мейз — капитан Бесто. Комендант приехать не смог из-за неожиданных приступов головной боли. Присутствующие чувствовали, что диктатор неспроста их так срочно вызвал во дворец, что заседание будет несомненно важным.
— Для начала, господа, дадим слово директору Департамента тайной полиции Рабиозо, он доложит о сложившейся обстановке в стране.
Рабиозо хорошо подготовился к предстоящему совещанию. Он бодро и быстро доложил о ситуации в стране, об успешной работе своего ведомства.
— Господин директор, вы все обрисовали замечательно, если не считать инцидента в Ноузгее на теннисном турнире. Вы почему-то об этом умолчали. Также хотелось бы узнать, как идет расследование загадочной смерти Доктора Энви? Что на это скажете? — подчеркнул диктатор с ухмылкой на лице.
— К сожалению, Ваше сиятельство, расследование идет крайне медленно, по его ходу у следователей возникло много вопросов, на которые они пока еще не нашли ответов, — начал упавшим голосом оправдываться главный полицейский.
— Теперь одновременно вопрос и Рабиозо, и генералу Перфидо. Почему в Брио внезапно прекратились выступления бунтующих моряков?
Суровый генерал молча сопел, не зная, что ответить. Он такими вопросами никогда не заморачивался, его дело — стрелять, подавлять, разгонять! Его дело — командовать армией, а не заниматься политикой.
А Рабиозо принял удар на себя и нашелся мужества дать отпор агрессии диктатора.
— Извините, Ваше сиятельство, вы не справедливы к нам. Мы из кожи лезем: наши секретные агенты проникли во все щели в Брио, мы знаем обо всех жителях все. Слежка за неблагонадежными идет постоянно, мы не смыкаем глаз ни днем, ни ночью.
— Хорошо, ответьте тогда, куда подевался северный отряд Моряка Велы? Может, вымер или испарился? — не унимался задавать каверзные вопросы Традор, еле сдерживая раздражение.
— По отряду Велы, к сожалению, не располагаем сведениями, согласно сообщениям контрольных постов, расположенных на всех дорогах, данных о появлении повстанцев от них не поступало. Вероятно, мятежники сидят безвылазно в горах и боятся высунуть оттуда нос.
— Капитан Бесто, чем можно объяснить неожиданное прекращение голодовок в крепости Мейз? — спросил диктатор, повернувшись всем корпусрм к тюремщику. — Не находите это странным?
— Скорее всего, Ваше сиятельство, заключенные поняли, что кроме вреда самим себе они ничего не добьются! — бодро отчеканил бравый служака.
Уверенные четкие ответы, подтянутость офицера-тюремщика, в отличие от других присутствующих, понравились Трайдору и несколько улучшили мрачное с утра настроение.
— Несмотря на подозрительное спокойствие вокруг, пока я доволен только деятельностью полковника Портаменто, который значительно усилил охрану арсенала, контрольных постов и увеличил количество военных патрулей на улицах столицы.
Все присутствующие уставились на полковника, разрумянившегося от похвалы и смущения, словно красна девица.
— Дорогой адмирал, может, поведаете нам, где сейчас мятежный бриг капитана Дью? Чем заняты его люди? — продолжал Трайдор.