Матрос на мое приближение никак не отреагировал. Я же почему-то замялся, нехотя, будто через себя попытался заставить коснуться его плеча, похлопать, но в результате только брезгливо поморщился. Хотел заговорить, хотя бы покашлять, но из горла вырвался лишь чуть различимый скребущийся хрип, растворившийся в тумане.
Этого оказалось достаточно. Паренек вздрогнул, рывком поднял голову, внимательно посмотрел на меня. Минуту смотрел никак не меньше, будто старался рассмотреть, а то и вовсе запомнить. Вдруг он кивнул, скорее, уронил голову на грудь, снова поднял ее. Его глаза, бесцветные, стеклянные, словно покрытые коркой льда обрели осмысленное выражение. Тонкие губы сложились в кривую улыбку. Он часто закивал.
– Все от работы отлыниваешь, – не переставая кивать, парень укоризненно покачал головой, – а капитан тебя давно уже ищет. Столько дней прошло…
– Капитан? – услышал я голос, лишь отдаленно напоминающий мой собственный.
– Именно так. Говорит, пропал ты куда-то. Может, дезертировал? За такие деяния, по морским законам, сам понимаешь, могут и под килем протащить, – парень скрипуче засмеялся. – Не знаю как ты, но я в такой холод нырять не хотел бы…
– А где он? – теперь это уже был я, мой голос, мой вопрос.
– Там, – парень энергично вертел головой, будто пытался сориентироваться, выбрал направление, махнул рукой куда-то в сторону башни маяка, – в тех… в рубке.
– Где?
– В техническом здании. Рядом с маяком, кирпичное строение. Мимо не пройдешь. Да там и идти некуда, море вокруг, – он вздрогнул, затравлено огляделся. – Слушай, только ты не ходи к нему. Шучу я, не искал он тебя, просто спросил, так, между прочим. Лучше не попадайся ему на глаза…
Я посмотрел в ту сторону, куда указывал паренек и с удивлением отметил, что практически ничего не вижу. Вокруг один туман. Густой, насыщенный, совсем не такой как тот, что недавно поднимался над озером. В нем удавалось разглядеть только самого матроса, сидящего в метре от меня да фрагмент ледяной корки внизу. На все прочее планомерно наползали хлопья серебристой ваты.
– Ладно, делай, как знаешь, но если что, ты меня не видел, я тебя не видел. Не обращай на меня внимания я посижу еще немного, а уже после… – глаза паренька снова стали стеклянными, скорее всего, это происки все того же тумана…
Тишина, изредка прерываемая истошными криками чаек, сменилась шумом и гамом. Позади меня, совсем недалеко, скрытые туманом суетились люди. Отчетливо слышался топот тяжелых подошв, ступающих на доски настила. Хриплые голоса о чем-то спорили, противно скрипели механизмы, что-то безлико щелкало, будто отсчитывало время.
Звук доносился со стороны деревянной «площади». Направление легко угадывалось. Более того, сквозь туман можно было разглядеть несколько мужских силуэтов, которые передвигались, но резко, рывками.
Я пошел на шум. Краем глаза заметил, как паренек у озера печально покачал головой, планомерно укутываясь в туман. Мгновение и он исчез, поглотила его грязно-белая дымка, тут-таки растаял и мой к нему интерес.
На «площади» тумана было значительно меньше. Могло показаться, что мужики, быстро перемещаясь, вытесняют густые клубы за ее пределы. У них получалось, ведь если чуточку постараться, то можно даже увидеть размытую грань между рваной в клочья дымкой на площади и густым, консистенции молока, туманом за ее пределами.
Выйдя из сплошной стены водяного пара, я оказался в самой гуще событий. Четверо парней, каждый из которых точная копия матроса у озера, как минимум, в плане одежды, метались по мощеной досками территории. Что они делали, понять несложно – таскали мешки, разгружая смешной вагончик без боковых стенок. Двигались размеренно, действовали слаженно. По очереди подбегали, хватали груз, отбегали с ним в дальний угол площадки, бросали на землю, после снова возвращались к тележке, которая казалась бездонной.
– Поберегись! – послышалось у самого уха.
Я испуганно отскочил в сторону. Споткнулся о чью-то ногу, чудом устоял, бросился в другую сторону, наткнулся на очередного паренька. Тот выругался и оттолкнул меня, я упал, в полете схватился за рукоятку какого-то механизма. Она скрипнула, сдвинулась, послышались громкие крики затем надрывный скрип, после отвратительный визг металла. Вершиной звукового многообразия стал громкий всплеск. Все стихло.
Прекрасно понимая, что падать заведомо легче, нежели подниматься, тело отказывалось меня слушаться, правда, скоро ему пришлось пересмотреть свои принципы. Не прошло и минуты, как тишину нарушил угрожающий шепот и, затмивший его, звук тяжелых шагов. Поступь сопровождалась нарастающим ропотом. Кто-то приближался, вот только кто?