— Гибрид? Что за гибрид? Что знает кузнец?
— Ка-лаш, — вздохнул Лар. — Душа, так называемая. Один человек — одна душа. Гм… Есть, вообще говоря, легенда о клинках с душой, но… Гм… И ведь не спросишь!
— Он нам и так помог, — пожал плечами Ромка. — И больше того, у меня появилась идея, как тут все вообще разрулить. То есть, конечно, не ВСЯ идея, она еще сырая, и…
— Ромка? — В голосе Лара явственно сквозило беспокойство. Знает, чего можно ожидать, когда у его подопечного рождаются идеи.
— Ты как в технике — разбираешься? — прямо спросил мальчишка. — Ну Лар! Ну… Чего ты хохочешь?!
— От неожиданности, — сказал Лар. — И да, разбираюсь. Всяко получше, чем ты в акушерстве…
— Тогда пошли искать четвертого… В акушерстве?! Лар, это нечестно!!! Это… Это подлый коварный ход! Исподтишка, сзади и ниже пояса, вот! После всего, что было!
— Тогда пошли искать четвертого наследника, — примирительно сказал Лар. — И я пошутил, не сердись. Ты прекрасно разбираешься…
— ЛАР!!!
— Ладно, все. Посмеялись, хватит. Что у тебя за план?
— Тебе весь вечер хотелось что-то сказать. — Ромка неслышно подошел к четвертому наследнику и теперь стоял рядом, опираясь о тот же заборчик. Кажется, это сооружение использовалось в качестве коновязи. Соглядатаи-охранники потеряли его полчаса назад, когда совсем стемнело. Собственно, восток уже начал светлеть, скоро рассвет.
Сигам посмотрел на своего собеседника весьма мрачно, помолчал и вздохнул:
— Я не…
— Ты видел, что произошло на пиру.
Сигам опустил глаза.
— Да, — медленно произнес он. — Я видел.
— И?
— Мне должно быть стыдно?
Хотя последняя фраза была произнесена все так же, глядя в землю, но особого раскаяния в ней как-то не прозвучало. Прозвучал вызов. Лар крякнул.
— Не знаю, — пожал плечами Ромка. — Я понять пытаюсь. Видишь ли… Я здесь чужой, и ваши дела, если честно, мне совсем не интересны. Но если уж я в них втянут, то хочется понимать, во что именно. Не люблю играть вслепую.
— Мы для вас игрушки?
— Вы для меня — посторонние люди, — строго поправил Ромка. — Я за вас не отвечаю до тех пор, пока не вмешиваюсь в ваши дела.
— Тучан заставил вас вмешаться, — констатировал Сигам. — Я слышал, как вы разговаривали.
— Заставил… — протянул Ромка. — Меня. Угу. Как ты это себе представляешь?
Сигам отвернулся и от души врезал кулаком по заборчику. Тот пошатнулся, издал противный скрип, но устоял.
— Я должен был догадаться. Вы играли с ним. Притворялись. Он глупец. Он плевать хотел на песни, и…
— Что за песни?
Сигам удивленно посмотрел на Ромку, затем, видимо, вспомнил, что перед ним чужак. Пожал плечами.
— Вы пишете свою историю в книгах. Мы ее поем. В песнях — история нашего народа. И там сказано много раз, что Рысь не знает пощады.
— Да, — ответил Ромка. — Не знает. И не любит, когда ее пытаются заставить делать чужую работу. Так что Тучан?
— Он просто надутый дурак! — выдохнул Сигам. — Он не слушает песен. Он не владеет магией. Но его слушает Каса, вот в чем беда. Слушал… И его слушает первый наследник.
— Не владеет магией? — кивнул Ромка. — Вот и мне показалось. Но он же Слышащий?
— Он стал Слышащим, когда Рата… Я думаю… Как сегодня…
— Ее отравили? — уточнил Ромка. — Слышащую?
— Она знала. — Сигам опять смотрел в землю. — Она точно знала срок своей жизни. Она позвала меня перед смертью — попрощаться. Сказала: хотела еще раз посмотреть.
— Угу. Только тебя позвала?
— Э… нет. Конечно, нет. Она же пророчество огласила.
— А посмотреть — только тебя?
— Да… — Сигам вздохнул. — Я сам не знаю почему.
— Я знаю, — сказал Ромка. — Но сначала ответь. Что будет, когда вы захватите город?
Музыка вопила. Если утром Ромка полагал, что самое ужасное в мире искусства он уже слышал в струнном исполнении, то сейчас наступил час духовых. Гармония. Октавы. Терции там всякие, ага. И квинты. Гаммы. Где они все? Разбежались, надо думать, заткнув уши.
Мальчишка стоял, облокотившись на коновязь, смотрел в ночь и пытался понять, каково это — быть степняком. Всю жизнь в седле. Всю жизнь с оружием, с риском, с ветром. Это, наверное, было здорово.
С другой стороны, они практически не разговаривают со своими женщинами. Как можно так жить? Сколько потеряла бы, например, его, Ромкина, школьная жизнь без прямолинейной Векки, без лисичек, которые всегда думали в терминах интриги, и всегда — на два хода опережали его, Ромку. Без… Да что там говорить!