— Рейа, — представилась она, обвивая руками мою шею, — мы про тебя так много слышали. Говорят, даже, что ты сможешь спасти весь мир.
— Когда-то я слышал, будто мир спасёт красота. Похоже, спасительницей мира должна стать именно ты.
— Зебба. — кошка, вокруг которой дрожало едва заметное туманное марево, лизнула меня в щёку, — у тебя странный вкус, хищник. Хотелось бы, как следует распробовать его в более непринуждённой обстановке.
— Надеюсь, эта возможность ещё представится, — мы переглянулись, и львица удалилась, бросив косой взгляд на своего спутника, терпеливо ожидающего очереди.
Когда он подошёл, оказалось, что мы почти равны по росту и величине; незнакомец проигрывал так незначительно, что разницу можно было игнорировать. Рукопожатие получилось чересчур сильным для моего нынешнего состояния, но я оказался слишком поглощён обликом кота, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.
Чёрт побери, да быть того не может!
— Ты же говорил: лучше смерть? — его губы тронула усмешка.
— Кое-кто умеет убеждать несколько лучше, чем здоровенный лев, отбивающий чужих жён. Так что в будущем предоставь уговоры другим.
— Договорились, — я хлопнул Чара по плечу и повернулся к Илье, — это все, кто собирался меня встретить? Мне кажется или здесь кого-то не хватает?
— Да, я заметил, как ты всё время рыщешь взглядом, — кот медленно подошёл ко мне, сшибая пушистые шары мокрых цветов, сорванной лозиной, — Зары здесь нет. Давай я объясню причину несколько позже? Всё, как обычно, несколько сложнее, чем могло бы быть и пары слов окажется недостаточно.
В голове качнулась мутная боль.
— Она жива?
— И да, и нет, — он тяжело вздохнул, — пожалуйста, подожди немного. Я же сказал: объясню чуть позже.
Пытаясь успокоиться, я отвернулся, разглядывая пейзаж. Как выяснилось, шатёр, куда меня угораздило вернуться, был единственным строением во всём, доступном обозрению, пространстве. Ещё взгляд задержался на пяти открытых повозках и одиноком дереве, у самого края обрыва, с дрожащей цветной дымкой.
Припадая на левую ногу, я направился в сторону наклонившегося к пропасти ствола и опёрся рукой о морщинистую кору. Похоже мы находились на каком-то плато и туманная пелена облаков застилала землю далеко внизу. Лишь кое-где, в крошечных прорехах, мелькало то зелёное, то синее. Облака над головой и облака под ногами — больше ничего.
— Нам нужно уходить, — сказал Илья, чьи шаги я различил за спиной, — тебя не было четыре десятка дней и за это время ситуация успела сильно измениться. В худшую сторону.
— Куда уж хуже?
— Куда? Ну, скажем, Реконструктор, с которым связывают исполнение пророчества о Спасении Мира, мог бы и не возродиться.
— И мир погиб бы? — я попытался вложить в свой голос максимум сарказма, но вышел бездушный болезненный скрип.
— Мы не знаем, — Илья запустил лозиной в воздух и она, медленно вращаясь, улетела вниз. Спустя некоторое время я перестал видеть тонкий прут, погрузившийся во вздымающуюся серую массу, — пророчество о Смерти и Возрождении Мира, это — не обычная человеческая писанина, где подробно расписан порядок явления ангелов с трубами. Это — восемь чёрных монолитов, на каждом из которых изображён распадающийся Кристалл.
— Это и всё пророчество? — я ухмыльнулся, повернувшись к товарищу, — так мне его уже успели показать, перед тем, как спустить с цепи свору обезумевших людишек.
— Нет, — Илья кусал нижнюю губу, — поэтому всё так сложно. Была бы возможность попасть в Сердце, ты смог бы увидеть сам.
Товарищ, похоже, не договаривал так много, что из его недомолвок можно было бы написать целую книгу. В прежние времена подобное поведение всегда вызывало приступ ярости, но сейчас внутри мешались лишь пустота и печаль. Зары и Леси нет. Стоит ли спасения мир, где нет твоих любимых?
Меня тут же поправили. Веера и Лега подошли и молча опустились рядом, положив мои ладони на серебристые волосы. Да, в этом мире оставались мои дети и дети других существ, которые не заслуживают смерти из-за рефлексирующего льва.
— Илья, а хочешь: я дам тебе тумаков? — он улыбнулся и приподнял бровь, то ли сомневаясь, то ли предлагая попытаться, — как в доброе старое время, когда ты говорил всё, что думаешь, даже если это заканчивалось зуботычиной. Давай, по порядку: Зара, Пророчество и ухудшившаяся ситуация.
Лев откровенно расхохотался.
— Именно в таком порядке? По мере уменьшения приоритета?
— У всех — свои приоритеты, — парировал я, — ну?