— Конечно, куда же ей подеваться? В Гельсингфорсе они ему не нужны, чтобы их обратить в деньги, все равно в Петербург надо возвращаться. И вот перед бегством, дабы не таскать с собой, он их и спрятал.
На самом деле решение Безака было вовсе не таким вздорным, как могло бы показаться на первый взгляд. Манера прятать ценные вещи в предметах обстановки, никак не связанных с владельцем, была широко распространена в среде профессиональных проституток. Последние были весьма склонны к воровству мелких ценных вещей у клиентов — золотых запонок, перстней и часов. В силу понятной осторожности воровки старались эти вещи с собой не носить, а «сбросить» в укромное место, откуда потом безо всякого риска их можно легко забрать. Понятно, что прятать ворованную вещь под ковер или за батарею парового отопления смысла не имело: первая же уборка привела бы к обнаружению пропажи. Для сокрытия украденных в гостиницах вещей идеально подходили цветочные горшки и кадки, ведь никому в голову не придет перекапывать в них грунт! Вместе с тем цветы были легко доступны, особенно если находились не в номерах, а на лестницах или в коридорах. Очевидно, Михаил Безак решил воспользоваться опытом профессиональных проституток в своих целях.
— Ладно, с этим понятно. Куда же вы дели векселя, найденные в столе? — продолжил расспросы Шумилов.
— Кажется, на пол бросила. Они ведь были мне не нужны.
— Что было потом?
— Попробовала открыть шкафы. Они оказались заперты. Поискала ключи, там-сям, в стол ещё раз заглянула. Потом решила не терять времени и пошла к витрине со стеклом.
Семенова подошла к витрине, стала сбоку и с напряжением слегка отжала крышку со стороны, примыкающей к стене. Крышка подалась, образуя узкую щель. В эту щель она запустила свою руку, обнажившуюся приподнятым рукавом выше локтя. И только теперь Алексей Иванович обратил внимание, насколько тонкой, безмускульной была эта смуглая ручонка. Семёнова продемонстрировала, как она собирала вещи в этом углу витрины. То обстоятельство, что рука её доставала сравнительно недалеко, объясняло странный на первый взгляд факт, что грабитель взял из витрины отнюдь не самое ценное.
— А как вы догадались, что крышку можно вот так легко отжать вверх?
— Ну, я посмотрела — ключа у меня нет, разбивать страшно, шума много, стекло ведь толстое. Я подошла и потрогала, смотрю — щель образуется, я тогда и приподняла крышку.
— Хорошо, с этим вроде бы все ясно, — подытожил Шумилов. — А что вы можете сказать по поводу воска на полу прихожей? Вы жгли свечу?
— Да, конечно. Я же сказала, что искала ключи. Мне нужны были ключи и от входной двери, и от шкафов. Я решила, что они могли быть у девочки, но, обыскав тело, их не нашла. Тогда подумала, что она могла их выронить во время… — Семенова запнулась, ей явно не хотелось употреблять слово «нападение», — выронить в прихожей. Я прошла туда, зажгла свечку…
— Где вы нашли свечу? — остановил её вопросом Шумилов.
— Я её не искала. Я всегда ношу свечной огарок с собой. Привычка.
Сказанное звучало так странно, что Шумилов не поверил.
— Вы можете мне показать этот огарок? Сейчас он у вас с собой?
— Да, конечно, — Семенова запустила руку в свою черную сумочку и выудила оттуда кусок свечки.
Шумилов был несказанно поражен; можно было ожидать найти в женской сумочке парфюмерию, косметические принадлежности, зеркальце, но вот кусок свечи…
Закончив с осмотром помещения кассы, Шумилов оставил Семенову под присмотром полицейских, а сам направился в дальние комнаты квартиры. Его интересовало спальное место Сарры Беккер. Ведь была же какая-то причина, побудившая ее попросить дворника Прокофьева снять с дивана стулья!
Две из трех дальних комнат были почти пусты. Из мебели там остался только сущий хлам. Спальное место погибшей Сарры оказалось в третьей, самой дальней и самой маленькой комнатушке. Старый рваный топчан был брошен поверх двух длинных и низких грубо сколоченных ящиков. Шумилов вспомнил, что Илья Беккер перевозил свою семью в Сестрорецк. Возможно, такие ящики были заказаны как раз для переезда. Топчан с наброшенным сверху одеялом не имел постельного белья, только подушка была в наволочке, впрочем, весьма засаленной.
Воздух в комнатке был холодным, влажным и спертым. Ну, прямо каземат тюремный, а не жилая комната! Шумилов обратил внимание на мышиный помет вдоль плинтусов. Видимо, именно присутствие мышей и побудило Сарру перенести ночевку в другую комнату. Да и мягче спать на новом диване, чем на ящиках! Шумилов заглянул в ветхую тумбочку, стоявшую подле ящиков, и нашел там объяснение появлению в комнате мышей: вощеная нитка от колбасной обвязки, мелкие кусочки промасленной бумаги, изгрызенные мышиными зубами фантики от конфет, — все указывало на то, что в тумбочке некогда хранилось съестное. Дыра в задней стенке недвусмысленно свидетельствовала о непрошеных гостях, нашедших к этим припасам дорогу.