– Может, крабов ловят?
– Крабы? В реке? Шутите Николай Иванович!
– Ну, тогда чего спрашиваете? Сами догадайтесь.
– Мы думали, вы знаете.
Вагин лукаво рассмеялся, давая понять, что секрет не стоит того, что бы над ним ломать голову.
Герка стоял на краю и что-то бубнил себе под нос, наверное, замышляя очередную пакость. Неожиданно к нему подошел Артем. Без всякого предупреждения он ухватил его одной рукой за ремень, а другой легонько толкнул. В этот момент лицо его совершенно ничего не выражало. Он просто смотрел на Герку. Тот вздохнул и, потеряв равновесие, застыл в воздухе. Все увидели его глаза, наполненные диким ужасом и беспомощностью. Почти у самых ног начиналась пустота.
Наступило дикое молчание. У кого-то перехватило дух, никто не шевелился. Герка продолжал неуклюже размахивать руками, а Артем спокойно смотрел на него, сжимая в зубах сигарету и крепко держа его за ремень. Глаза его ничего не выражали, но где-то в их глубине таилась звериная усмешка. Геркина фигура постепенно наклонялась в сторону обрыва. В любое мгновение ремень мог вырваться из рук или лопнуть. Вены на руках у Артёма вздулись, однако лицо его так и оставалось непроницаемым.
Неизвестно, чем закончилась бы эта шутка, если бы не появился Пашка. Он схватил этюдник, который болтался на плече у Герки, и с силой отдернул уже обмякшего Герку от обрыва. Тот рухнул на землю. Очнувшиеся девчонки закричали на Артема, словно стая индюшек, каждая на свой манер. В этот момент к нему подошла Ева. Ничего не говоря, она без размаха влепила Артёму по лицу. Щека мгновенно покраснела, но Артём не шелохнулся. Он усмехнулся и, сделав глубокий реверанс, как ни в чём не бывало, пошёл вдоль берега, на ходу вынимая свой неразлучный Зенит.
Добрую половину пути Герка молчал, изредка что-то бубня под нос. Девчонки без перерыва обсуждали последний случай. Промывали кости ушедшему далеко вперёд Артёму. Кое-кто посматривал на Еву, которая, на удивление, шла взволнованная и молчаливая. Многие заметили перемену в ней, а её новое имя, нет-нет, да проскальзывало среди разговоров.
Кальма оказалась самой захудалой, и ничем не отличавшейся от других, амурской деревенькой. Заборов почти нигде не было, вдоль высокого берега тянулся ряд неказистых домишек, рядом с которыми бегали беспородные собаки и детвора. Крыши домов почернели от времени, и в некоторых местах шифер полопался и зиял черными дырами. Фронтоны потемнели от солнца и дождя, на бревенчатых стенах висели старые рыбацкие сети. Все в дырах и без поплавков, они доживали свой век на ржавых гвоздях, вбитых в почерневшие от времени брёвна. Бдительные собаки с лаем выскакивали из дворов, но при виде такого скопления народа виляли хвостами и выпрашивали чего-нибудь вкусненького. Получив в награду конфету или пряник, они бежали впереди компании на правах самых закадычных друзей, однако, подходя к другому дому, поджимали уши и возвращались к своему двору. Их место сменяли другие хозяева своей территории, и всё повторялось снова.
На первый взгляд казалось, что деревня была вымершей, что в ней никого нет. В центре деревни стоял колодец. Увидев его, все кинулись к нему, забыв про усталость. Восторг резко сменился разочарованием – в колодце не было ведра. Обрывок цепи одиноко болтался на толстом бревне.
– Кому идти за ведром, поднять руки, – нашелся Блохин.
Все, как один, дружно сунули руки в карманы. Только Юрка в этот момент ковырялся в носу. Поймав на себе всеобщий взгляд, он затушевался.
В это время во дворе дома напротив уже расхаживал с деловым видом Артём. Как и всегда, вооруженный своим фотоаппаратом, он беззастенчиво отщёлкивал кадры самых колоритных деталей двора. Багор на стене, рыбацкие сетки, ржавые вёдра, бочка под засолку капусты: всё это легко оказывалось в маленькой волшебной коробочке под названием фотоаппарат. За ним ходили, словно приклеенные, два подростка с довольными лицами. Артем бесцеремонно вертел ими как фигурками, пытаясь создать композицию. Усаживая их, он только и успевал отщелкивать кадры. Пацаны, конечно же, были в восторге.
– А чо это сразу я? – заныл Юрка. Он сделал кислую улыбку, лениво переступая с ноги на ногу. Не найдя поддержки, и поймав на себе неодобрительный взгляд товарищей, он без всякого энтузиазма поплелся во двор в поисках ведра. Нерешительно потоптавшись на пороге, и не постучавшись в дверь, Юрка вошел в дом. Внешне дом выглядел убого, на его солнечной стороне окна были заклеены газетами, а двор, если смотреть со стороны, напоминал усадьбу Плюшкина. Через несколько секунд дверь распахнулась, и оттуда выскочил очумелый Болдырев, зажимая нос и делая рвотное движение. Толпу вмиг прорвало от смеха. Юрка всегда попадал в подобную ситуацию и выглядел глупо и смешно. Он перешагнул через поваленную калитку и, пряча лицо, спрятался в толпе.